Последняя партия

– Вообще-то, у твоего амулета очень интересное сочетание свойств. Признаться, я в первый раз вижу подобное явление. Но, благодаря твоим же сведениям, уже примерно представляю, где и как ты его получил. Собственно, только поэтому не имею никаких претензий, хотя в другом случае непременно потребовал бы полной проверки… дело в том, что изделия некромантов очень коварны, мой юный друг. Сначала они могут показаться одним, потом становятся совсем другим… доверять им полностью не следует никогда. И не хмурься, пожалуйста: никто не собирается отбирать твое имущество. Ваши заслуги перед Валлионом настолько велики, что даже церковь не может этого отрицать. Я всего лишь предостерегаю о вреде излишней доверчивости. Ничего больше.

Вот спасибо. Именно советов от главы местной церкви мне как раз не хватало!

– Однако я не об этом хотел с тобой поговорить, – словно прочитал мои мысли священник. – Скажи, ты давно стал Иштой, Фантом?

Угу. Вот прямо возьму и все выложу. Однако, и быстр же ты, товарищ старший следователь. И удивительно настойчив. Как будто я что-то тебе должна и просто-таки обязана сейчас распахнуть душу.

– К чему эти вопросы, господин Георс? – прищурилась я. – Вас что-то смущает? Не нравится мое присутствие? Или, может, хотите убедиться, что вам не солгали?

Священник обезоруживающе улыбнулся.

– Ну, что ты? Я нисколько не сомневаюсь в твоих способностях. Мне просто любопытно.

– Любопытство не всегда приносит пользу, сударь.

– Согласен. Но однажды я уже общался с Иштой и пришел к выводу, что для церкви она неопасна.

– В самом деле? – позволила я себе усомниться. – То есть, вы не считаете Ишту ересью?

– Все в нашем мире творится по воле Аллара, – смиренно отозвался жрец. – И если Он зачем-то позволил Иште снова прийти, значит, такова Его воля. Кто мы, чтобы ей противиться?

Я усмехнулась: очень удобная позиция. Просто супер. Из той категории лжи, которая слаще горькой правды. Дескать, все по воле бога, так зачем же дергаться и напрягаться? Он все придумал, значит, он пусть и отвечает. А я – что? Я – ничего. Живу себе и не делаю того, о чем бог был не знал. Если бы ему было угодно, я бы жил по-другому, но, поскольку мне не подали никаких знаков, то я и дальше буду жрать в три горла, валяться в грязи, хрюкать и просить, чтобы мне почесали толстый бок.

Я поджала губы и отвернулась. В прошлый раз господин ал-тар не показался мне таким приторным. Тогда он производил впечатление человека адекватного. Со свойственным святошам смирением, но без этого едкого фатализма. Так что он или с чего-то вдруг изменил свои взгляды, или очень хорошо раньше прикидывался, или же… просто издевается.

Я раздраженно дернула щекой.

– Прошу меня извинить, господа. Я, вероятно, не вовремя зашел.

– Отчего же? – удивился ал-тар.

– Ты как раз вовремя, – подтвердил от входа невесть откуда взявшийся там Фаэс. – Настолько вовремя, что я прямо рад, что успел тебя застать.

– Тебе-то чего? – буркнула я. – Целый день только и делаешь, что пристаешь с какими-то глупостями.

– Но ты же все равно меня не слушаешь? – переступил порог эрдал. – Зато сейчас я пришел с человеком, которого тебе просто придется выслушать.

– Шел бы ты со своим человеком… – неприязненно проворчала я, но, обернувшись, наткнулась на спокойные серые глаза и осеклась. Твою маму… да что ж мне так не везет сегодня? Поначалу он один меня доставал, потом пытался за уши притащить для беседы, затем попробовал снова, обходными путями, прикинувшись валенком. Девочки не дали ему развить успех. А теперь выловил, сволочь. Предатель, гад седой. И в самом деле, пошел бы он…

– Куда именно? – ровно осведомился Эннар Второй, заходя в шатер следом за Фаэсом.

Я сжала зубы и поняла, что на этот раз разговора избежать не удастся.

Глава 15

С нашей последней встречи, после которой все так резко поменялось, прошло чуть больше недели. Однако мне казалось, что уже целая вечность, за время которой я успела и умереть, и заново родиться, и даже забыть о том, что иная жизнь когда-то была: Королевский остров, оранжерея, Эйирэ… все стало далеким, словно давний сон, о котором только и знаешь, что он когда-то был. А про что и чем закончился – уже неведомо.

Но король за это время ничуть не изменился: все те же вьющиеся волосы, то же хищное лицо, твердая линия подбородка, выдающая характер, и глаза… все те же холодные глаза, в которых, кажется, никогда не было ничего, кроме льда.

Чуть ниже белела ослепительно чистая рубашка, из-под ворота которой ненавязчиво выглядывала знакомая золотая цепочка. Сверху красовалась небрежно накинутая безрукавка из тонкой шерсти, искусно расшитая золотыми нитями. Правда, не белая, а темно-синяя, но сейчас не место и не время, чтобы уделять внимание церемониям. Или удивляться тому, что его величество внезапно изменил своим вкусам.