Последняя Пасха

И ощутил нешуточное удивление. Торчавший на площадке молодой парень на алкаша-подзаборника (а какие еще могли контактировать с Профессором?) решительно не походил: чистенький такой весь из себя, в глаженых джинсах и белой майке, с мобилой на поясе, при золотой цепочке (не особенно толстой, впрочем) и золотой «гайке» (тоже не особенно массивной). В общем, опрятный, трезвый, благополучный молодой человек, коему тут вроде бы и делать нечего…

Судя по удивлению, с каким визитер на Смолина воззрился, он тоже никак не ожидал застать в квартире трезвого и пристойно одетого персонажа…

Молчание затягивалось. Смолин терпеливо ждал, не торопясь перехватывать инициативу.

– А Витек где? – наконец не выдержал первым молодой человек.

Смолин поднял брови и произнес ледяным тоном:

– Что-то я, молодой человек, здесь никаких Витьков не припомню… Вы, часом, квартирой не ошиблись?

Доброжелательно осклабясь в шестьдесят четыре зуба, он тем не менее смотрел на незваного гостя взглядом откровенно тяжелым – и тот, по гладкой, чисто выбритой мордашке видно, кое-какие нюансики просек. Утратил часть напора, с каким завел разговор. Сказал неуверенно:

– Ну, я про Виктора Никанорыча…

– Вот так-то лучше, – сказал Смолин жестко. – А то какой он вам Витек, если разобраться. Он вам в отцы наверняка годится…

На лице гостя явственно читалось, что от такого «папаши» он отбивался бы руками и ногами, а хозяин иного именования, чем «витек», и не заслуживает. Вообще-то, сели честно, Смолин был с ним в этом вопросе совершенно согласен, но он, во-первых, не любил борзоватых современных сопляков, а во-вторых был не на шутку зол, столь бесцеремонно оторванный от интереснейших материалов и самых завлекательных догадок…

– Да, я это… – пожал плечами парень, – так дома… Виктор Никанорыч?

– Они отсутствуют, – сказал Смолин. – По правде-то говоря, отправились пополнить запасы спиртосодержащих жидкостей… У вас к нему дело? Или просто что-то передать? Если словесно, всегда готов, а если у вас что-то материальное и бесценное, и вы мне не доверяете, то я обижаться и не подумаю – в наши печальные времена незнакомцу и гроша ломаного не доверишь… Верно ведь?

Он с доброжелательной улыбкой плел что-то еще. В полном соответствии с известным блатным приемом – опутывать собеседника вязким потоком слов, сбивая тем с толку, внося в ситуацию некую зыбкость…

Когда он замолчал, уже не сомневался, что поставленной цели достиг: парниша, по роже видно, испытывал растущую неуверенность.

– Так что там у вас? – благожелательно спросил Смолин. – Словесно что передать, или?

– Ну, я… это… А вы кто?

– Менее воспитанные люди в подобной ситуации ответили бы «конь в пальто», – сказал Смолин светски. – Но поскольку я, на свое несчастье, все же обременен остатками некоего хорошего воспитания – довольно скудными все же, признаться, – то на ваш вопрос отвечу просто: я – Василий Яковлевич. А как ваша драгоценная?

– Кто?

– Да фамилия же, – терпеливо объяснил Смолин, ухмыляясь про себя, но холодности с лица не убирая, – или имечко. Или имечко с отчеством. Как вам будет благоугодно.

– Я… это… Степа.

– Ну, коли вы именно так предпочитаете, отчего же нет… – сказал Смолин. – И что же, Степа, послужило причиной вашего визита?

Чуточку затравленно на него взиравший Степа вдруг бухнул:

– А вы-то сами кто?

Смолин с ласковой угрозой полюбопытствовал:

– А что, я вам, дорогой Степан, обязан давать отчет?

– Да нет… – промямлил парень. – Я просто… Интересно стало. У меня тут дела к Вить… к Виктору Никанорычу… Вот и удивился…

– Ага, – сказал Смолин, – можно предположить, что мой внешний вид не вполне гармонирует с обликом персонажей, которых вы обычно привыкли здесь видеть?

Поматывая головой, Степа определенно пытался перевести смолинскую тираду в уме на более привычный для него язык. Что давалось, надо полагать, нелегко – ох, не кончал университетов сей вьюнош, по всему видно…

– Ну да вообще-то, – сказал он с проблесками мыслительной деятельности на лице. – Никанорыча, едва он сюда перебрался, такие ханыги закружили… – тут его форменным образом осенило. – А вы не из музея будете? У вас вид такой, и вообще…

Смолин интеллигентным жестом поправил очки:

– Проницательность ваша, дорогой Степа, достойна всяческих похвал…

– Из Шантарска, – утвердительно сказал Степа.

– И вновь вы проявили нешуточную проницательность…

– Ага, Никанорыч все ныл, что к нему ка-ак приедут из шантарского музея, ка-ак купят весь стариковский хлам за большие деньги… Вы, значит, и вправду покупаете?

– Если вы ничего не имеете против, – вежливо сказал Смолин.

– Да мне-то фиолетово, весь этот хлам… – он глянул подозрительно: – А насчет квартиры… вы ничего не собираетесь?

– Насчет какой? – искренне удивился Смолин.

– Ну, этой… Покупать ее не будете?

Что-то очень уж он напрягся, зыркал настороженно, насупясь… Кое-какие догадки забрезжили у Смолина в голове.

– Эту? – столь же искренне пожал он плечами. – Господь с вами, Степа, ну зачем мне вот это…

Вьюнош ощутил неслыханное облегчение, протяжно вздохнул: