Последняя треба

- Какая у нас свечка... Тоже придумал! Всю зиму с лучиной сидим.

-Ах, какой грех... Надо было с собой у старосты огарок захватить, да второпях забыл. Ну, так ты того, умница, свети...

Девочка вся превратилась в одно внимание, наблюдая за каждым движением попа.  Вот он развернул узелок, надел епитрахиль и начал молиться в передний угол, где едва можно было разглядеть потемневший от дыма образ. Поп Савелий читал молитвы наизусть, певучим речитативом. Девочка торопливо крестилась, стараясь не потушить лучины.

- Ну, теперь свети...

Поп подошел к больной. На него апатично глянуло остановившимися глазами мертвенно-бледное лицо. Жизнь едва теплилась, и только в глазах еще мелькало сознание. Говорить больная уже не могла... Поп Савелий знал, что она умрет сейчас же после исповеди и что ее поддерживает только жажда получить последнее напутствие. Большинство так: дождутся попа и помрут...

В избе тихо раздались первые слова «глухой исповеди». Больная со страшным усилием сложила пальцы правой руки крестом и отвечала только слабым движением глаз.

- Бог простит, - отвечал поп Савелий.

Он причастил больную, благословил и приложил походный медный крест к похолодевшим губам. Глаза больной сейчас же закрылись, и поп Савелий, прикрыв ее концом епитрахили, начал читать отходную.

Маленькая девочка стояла с лучиной и наблюдала с раскрытым ртом, пораженная невиданным зрелищем. Наконец, лучина у нее погасла.

-Кончилась… - тихо проговорил поп Савелий, прислушиваясь к замиравшему хрипенью больной. - Господи, прости и благослови!..

III

Было темно и тихо. Девочка опять полезла в печь «вздувать огня». Поп стоял посреди избы и только теперь почувствовал, что он ужасно прозяб, прозяб до того, что не мог сказать, было в избе тепло или холодно. Пальцы рук скрючились, как деревянные, - и это он тоже почувствовал только теперь, когда все кончилось.

- А я тебя боюсь... - заявила девочка, когда изба осветилась только что зажженной лучиной.

- Вот тебе раз! А давеча не боялась?

- Давеча мамка была жива, а ты приехал - она и померла...

Девочка присела на лавку и горько расплакалась. Поп Савелий видел эту детскую головку со спутавшимися белыми волосенками, скрещенные голые ножки, худенькие ручки, тоненькую шейку и понял, что он ничего не может сделать здесь больше и что должен вот сейчас ехать. Служба не ждет...

- Ах, милая... как же нам быть с тобой? - бормотал он, глядя на девочку. - Погоди, скоро тятька приедет... Одна-то не боишься остаться?

-Б-бо-юсь… - слезливо протянула девочка. - И тебя боюсь, и без тебя боюсь...

В этот момент запищал на печке ребенок, и девочка торопливо проговорила, передавая лучину попу:

- Ты подержи-ка лучину-то, пока я с ним там буду водиться. Он совсем ма-ахонькой, как клопик!..

Поп Савелий остался посреди избы с лучиной в руках, а шустрая девчонка уже возилась на печке, где в лукошке что-то пищало и корчилось.

- Свети хорошенько, а то погасишь лучину-то! - сердито крикнула девочка, стоя на коленях над своим лукошком.

- Ну, умница, так? - ласково говорил поп, вставая одной ногой на приступок. - Ничего, жив будет: вон как кричит...

В ответ ему улыбнулось детское личико, полное такой большой материнской тревоги. Сейчас девочка уже не боялась попа. Он ей казался добрым... А поп смотрел на маленькую няньку и не чувствовал, как у него по лицу катились слезы. Господи, какая ночь, и какое вечное чудо творится кругом нас каждый час и каждую минуту, и как мы не замечаем этого чуда... Разве жизнь кончается хотя на одно мгновенье?.. Вот и в этой девочке та же премудрость Божия, которая научает птицу вить свое гнездо, дикого зверя пестовать своих детёнышей и несмышленого младенца заменять мать.

- Тятька-то, поди, на брезгу выворотится, - тоном взрослого человека заметила девочка, укачивая свое лукошко. - Ты поезжай скорее, а то напрасно лошадь задерживаешь... Я уж тут как-нибудь одна управлюсь.

Поп Савелий благословил новорождённого и няньку и спавшего на полатях мальчика и погасил лучину. В темноте он надел свою шубеёку, опоясался и еще раз благословил «усопшую рабу Божию Параскеву».

- Ну, прощай, Танюшка...

- И то прощай, поп... Мотри, чтобы Лысанка-то где-нибудь на повороте не выкинула тебя из рясол. От нее станется, от белоглазой. Да с левой стороны не подходи к ней, когда будешь отвязывать: зацепит зубищами-то как раз.

- Она и то за плечо было сцапала меня...

- Ну вот... Только одного тятьку и знает. Скажи тятьке, чтобы привез из Поломы тетку Маланью. Сбилась я с робенком...

Поп Савелий почувствовал смертную усталость, когда вышел из избы снова на мороз. Да и вьюга очень уж закрутила... На дворе от его следов не осталось и помину. Лысанка вся скорчилась и дрожала. Она не сделала ни малейшей попытки еще раз рвануть попа, как давеча.

- Ах, замешкался с девчонкой! - пожалел поп, усаживаясь в сани. - Ну, Лысанка, трогай!