Последние дни Джека Спаркса

Я публикую новое обращение: «Люди, о чем вы?! Да если бы дьявол, привидения и прочая нечисть существовали, не думаете ли вы, что ими сейчас был бы усыпан весь YouTube? Где же ДОКАЗАТЕЛЬСТВА?» – и возвращаюсь к «Скорой», чтобы выудить напоследок пару цитат от экзорциста и, прости господи, экзорцианта.

Отца Ди Стефано погрузили в машину, ему не терпится тронуться в путь, и нечего мне больше сказать. Когда я прошу его резюмировать сегодняшие результаты, он только отмахивается, как будто отгоняет воображаемую муху.

Мадделена не находит слов и только без конца повторяет:

– Я не ожидала, что все так обернется.

Врач бинтует Марии палец, и девочка куксится.

– Я не помню ничего, – говорит она с явным отчаянием. – Все точно как тогда, когда мама рассказывала мне, что я вытворяла ночами. Впервые со мной такое при свете дня.

Лицо Мадделены мрачнеет. Кажется, ей только что пришло в голову, что вмешательство Ди Стефано не помогло, а усугубило состояние ее дочери.

Но я ничего не могу с собой поделать – я переживаю за девочку. К черту журналистскую беспристрастность. Я прошу – нет, настаиваю, – чтобы Мадделена обратилась за настоящей медицинской помощью. Надеюсь, на этот раз мои слова будут услышаны. Я желаю им всего доброго и направляюсь к арендованной «Альфа-Ромео», звеня ключами в руках.

– Эй, ты! – кричит Мария по-английски. – Эй, Джек Спаркс!

Только вот ее голос доносится не из «Скорой», а совсем с другой стороны. Голос доносится из уст переводчика Тони, который направлялся к своей собственной машине. Как бессознательная марионетка на веревочках, лишенная центра тяжести, он совершает поворот вокруг своей оси и застывает лицом ко мне.

Его рот открывается и закрывается, в то время как изнутри доносится голос Марии.

– Счастливого пути, – говорит он. Или Мария. Рот – его, голос – ее. Тони удивлен не меньше моего, что вдруг начал сыпать словами тринадцатилетней девочки. Тут его челюсть снова опускается, и голос Марии произносит: – Я вернусь через несколько часов, не скучай.

…Что бы это ни значило.

А в карете «Скорой помощи» к Марии возвращается дар речи, и она по-девчачьи хихикает. Она улыбается той самой всеведущей улыбкой, как в церкви, когда она выглядывала в окно. Ее глаза вновь окрашены болезненно-желтым.

Мадделена поникает лицом, словно последний луч надежды потух у нее на глазах. Отец Ди Стефано, не вставая с носилок, начинает молиться вслух.

Я несколько сбит с толку и не уверен, как реагировать на происходящее. Мы так привыкли к возможности перематывать и просматривать что-то заново и заново, что моя рука непроизвольно тянется к несуществующей в реальной жизни кнопке перемотки.

А ведь я считал Тони третьей стороной, не причастной к клоунаде. Но как же тогда он говорил голосом Марии и откуда ей известно мое имя? Ди Стефано не называл его вслух. Объясняя Марии и Мадделене, что я здесь делаю, он представил меня просто журналистом из Англии.

Решение приходит, когда я вспоминаю, что Тони мне порекомендовал секретарь самого Ди Стефано. Шоутруманское ощущение возвращается. Так вот откуда Мария знает мое имя. Все-таки они с мамашей на зарплате у Ватикана. Весь сегодняшний день и вправду хитро спланированная постановка. О чем я только думал? Со всеми богатствами католической церкви гиперреалистичный гвоздь в ноге – это более чем выполнимо тонкий ход. Заставить взрослого дядьку говорить голосом ребенка? Раз плюнуть.

Эта схема в точности олицетворяет организованную религию: сфабриковать данные и использовать их против людишек, чтобы те чувствовали себя ничтожными, защищенными и благодарными.

Я награждаю всех участников пьесы медленными и язвительными аплодисментами и сажусь в машину.

И что бы там ни творилось дальше, я уезжаю, не оглядываясь.

За время долгой, монотонной поездки по здешней глуши я провожу мысленную ревизию УЖАСТИКа Спаркса. По итогам дня список обходится без новых приписок с дополнительными объяснениями. В ходе экзорцизма был момент, когда я полагал, что это Ди Стефано «обманывает других» (объяснение № 1), тогда как Мария и Мадделена были «обмануты другими» (объяснение № 2). Но под конец стало очевидно, что сегодня все уложилось в рамки первого объяснения. Все, чтоб им пусто было, врали напропалую. Играли роли.

Звонит телефон. Звонок с незнакомого номера, но привычная надпись «Неизвестный номер» не появляется – на пустом экране высвечиваются только кнопки для ответа и сброса.