Последние дни Помпеи

«Главк, своему возлюбленному Саллюстию шлет привет и желание здравствовать! Ты приглашаешь меня посетить тебя в Риме, – нет, Саллюстий, лучше ты приезжай ко мне в Афины! Я навсегда отрекся от императорского города, от его шумной суеты и пустых наслаждений. Отныне я навсегда поселился в своей родной стране. Призрак нашего погибшего величия дороже мне вашей кипучей жизни и процветания. Для меня есть несравненная прелесть в портиках, где еще носятся священные великие тени. В оливковых рощах Илисса мне все еще слышится голос поэзии. На высотах Фила облака сумерек кажутся саваном, окутывающим утраченную свободу, и являются вестниками грядущего рассвета! Ты улыбаешься моему энтузиазму, Саллюстий! Но лучше тешить себя надеждой, находясь в оковах, чем радоваться их блеску. Ты говоришь, я не могу наслаждаться жизнью в этих печальных местах падшего величия. Ты с восторгом повествуешь о римском великолепии, о роскоши при императорском дворе. Но, Саллюстий, я уже не тот, что был прежде! Испытания в моей жизни потушили излишний пыл моей крови. Здоровье мое никогда не поправилось окончательно после болезни и тюремной сырости. Ум мой никогда не мог освободиться от мрачных воспоминаний о последнем дне Помпеи, об ужасах и бедствиях этого страшного разрушения. О, наша дорогая, незабвенная Нидия! Я воздвиг памятник в честь ее и каждый день могу видеть его из окна моей библиотеки. Он поддерживает во мне нежное воспоминание, какую-то, не лишенную отрады, грусть, как дань ее верности и в память ее безвременной смерти. Иона срывает цветы, но я собственной рукой свиваю венок для ее могилы. Она достойна могилы в Афинах.

Ты упоминаешь о распространяющейся секте христиан в Риме. Саллюстий, тебе я могу доверить свою тайну, много я размышлял об этой вере и принял ее. После разрушения Помпеи я еще раз встретился с Олинтием, спасшимся, увы, на один лишь день, чтобы потом пасть мучеником благодаря своему неукротимому усердию. В моем избавлении от льва и от землетрясения он научил меня видеть перст Неведомого Бога! Я слушал и уверовал! Иона, моя Иона, более чем когда-либо любимая мною, также приняла эту веру, – веру, Саллюстий, которая, разливая свет над этим миром, обещает нам блаженство в будущей жизни. Мы сознаем, что наши души так же неразрывно связаны, как наши тела, и навеки! Пусть проносятся над нами века, пусть рассеется самый прах наш, пусть земля иссохнет и свернется, как свиток, но жизнь бесконечная, нетленная будет продолжать вращаться в круге вечности. И подобно тому, как земля черпает жизнь от солнца, так и бессмертие заимствует счастье от добродетели, которая подобна улыбке на лице Господнем! Посети меня, Саллюстий. Привези с собою ученые свитки Эпикура, Диогена, Пифагора. Вооружись для борьбы, в которой будешь побежден. И среди тенистых рощ Академии мы с тобой поспорим о душе и о великой задаче истинного назначения жизни.