Последние гастроли

Одессит пожалел, что плохо вытер сапоги при входе, но возвращаться не стал. Он с любопытством рассматривал обстановку, разыскивая глазами вешалку. Женщина молча прошла за шкаф и отодвинула тяжелую коричневую портьеру.

- Раздеваться можно здесь, - сказала она, с готовностью протягивая руки, чтобы взять шинель. - Или вы хотите сразу пройти в вашу комнату? Она дальше.

Простодушие молодой хозяйки, доверчивая улыбка, желание помочь гостю неожиданно обезоружили Одессита.

Он снял шинель и не выразил ни малейшего протеста, когда женщина собственноручно унесла ее за шкаф.

- Теперь и познакомиться можно. Меня зовут Иваном, - заговорил Заблоцкий, расстегивая крючки и верхние пуговицы френча.

- А я - Эльвира.

- Зачем же так официально?

- Ну, тогда Элла.

- Вот так будет лучше.

Он подошел к зеркалу и принялся расчесывать свои белокурые волосы. Эльвира украдкой поглядывала в его

сторону, стараясь определить возраст гостя. Поперечная морщина на лбу, не слишком густые волосы, золотые зубы и солидность манер подсказывали, что их обладателю за тридцать.

"Неплохо. Вполне-подходящий возраст. Только бы неженатый. Большинство командированных становится на людях холостяками", - подумала Эльвира.

Больше для приличия, чем из любопытства, она задала ему несколько вопросов. Оказалось, что он южанин, с Черноморского побережья. Об этом свидетельствовал и густой загар. Отец, морской офицер, погиб в гражданскую войну. На чьей стороне воевал, она не поинтересовалась.

Это ведь и несущественно. Мать жива. Доживает свой век в одиночестве. Ну, а он, Иван Владимирович, работает в Москве в одном из наркоматов. Вечные командировки, разъезды, направления...

- Наступит весна, приглашу вас погостить к матери, на Черное море, запросто пообещал Заблоцкий. - "Кто на юге не бывал, тот и жизни не видал". Красота у нас отменная.

Хозяйка была в восторге. Она давно мечтала съездить на Черное море, с затаенной завистью относилась к подругам, побывавшим там. И вдруг - такой непредвиденный случай: она сможет в это же наступившее лето осуществить свою мечту! И, вполне возможно, вернется, на зависть подругам, с симпатичным мужем. Иваном Владимировичем...

- Что это я? - спохватилась хозяйка. - Баснями сыт не будешь.

Заблоцкий скромно улыбнулся, промолчал ради приличия.

Вскоре в плите весело затрещал огонь. Приятно зашипела сковорода. На вскипевшем чайнике колокольчиком зазвенела крышка.

Одессит тем временем обследовал отведенную ему комнату. Меблировка здесь была бедненькая, с расчетом на временных жильцов. Полуторная кровать, два стула, стол, небольшая тумбочка. Единственное окно выходило в сад.

На всякий случай он проверил прочность рамы. Она оказалась совсем ветхой: при необходимости ее можно без особого труда выдавить наружу.

Хозяйка пригласила Заблоцкого. отужинать. Он удивился, увидев на столе колбасу, селедку и даже темную бутылку с вином.

Обязанности хозяина Одессит немедленно принял на себя. Он взял бутылку и хотел было по привычке ударом ладони в дно вышибить пробку, но вовремя опомнился и попросил штопор. Затем осторожно разлил вино в хрустальные рюмки.

- За что выпьем? - спросила хозяйка, глядя ему в глаза.

- За вас, за нашу встречу, за наше будущее, - объявил Одессит, а про себя подумал: "Кажется, все идет хорошо".

Выпили по второй рюмке. Одессит налил по третьей и уставился на хозяйку. Эльвира беззаботно улыбалась. Он пододвинулся поближе к ней и попытался обнять. Она приняла это сначала за шутку, но, разглядев жадный блеск в его глазах, поспешила подняться со стула. Заблопкий тоже встал, не отпуская с теплых плеч своей руки.

Потянулся к ней губами, рассчитывая поцеловать...

- Что вы? Я же не какая-нибудь... Нужно иметь терпение.

Он отпустил се, искоса смерив сердитым взглядом. Сел опять на свой стул, задумался.

- Можно и так. Мы люди не гордые, - ответил без особого сожаления.

Между ними появилась невидимая стена отчужденности. Хозяйка нервничала. Это было видно по ее лицу и поведению. Она уронила кусок селедки на свой дорогой халат, выскочила из-за стола и скрылась на кухне. Слышно было, как там плескалась вода.

Закончился ужин скучновато. Одессит, ссылаясь *fa усталость, первым попросил разрешения лечь спать. Хозяйка зажгла свет в его комнате, приготовила постель и молча вышла убирать посуду со стола.

Эльвира спала плохо и беспокойно. Ее преследовала навязчивая мысль, что она -незаслуженно обидела нового квартиранта, отказав ему в поцелуе. Ужин с вином он принял, безусловно, как повод к дальнейшим действиям.

Да это и был, в сущности, повод... Нет, нет! Она виновата сама во всем...

Проснулась хозяйка рано и долго лежала с открытыми глазами в темноте. Из соседней комнаты слышалось посапывание постояльца. Это еще больше расстраивало ее.

Не придумав ничего лучшего, опа быстро встала, зажгла лампу и, как была в одной ночной сорочке, направилась в его комнату.

Спал Одессит крепко, чуть приоткрыв рот. Сейчас он показался ей сутулым и меньше ростом. На голове, сквозь редеющие волосы, просвечивала глянцевая кожа. Правая рука с полусогнутыми пальцами как бы приглашала подойти.