Последние поэты империи

Затем пришло время книг, образования, время друж­бы. Город круто обламывал деревенских, поселковых, окраинных, барачно-коммунальных ребят. Примеров вспо­минает: «С Николаем Рубцовым мы поступали вместе в Литературный институт в начале шестидесятых годов. Параллельно учились, дружили, яростно спорили... Это было время великого слома, великого смещения пластов, которое подняло многих талантливых представителей моего поколения: Алексей Еранцев, Павел Малехин, Алексей Заурих, Анатолий Передреев, Алексей Прасо­лов. Однако, я уверен, каждый из них как поэт в замысле природы был гораздо больше того, что осуществил на бу­маге.

Околица, родная, что случилось?

Окраина, куда нас занесло?

И города из нас не получилось,

И навсегда утрачено село, —

(«Окраина», 1964)

эти широко цитировавшиеся стихи А. Передреева точно и жестко констатируют факты и формулируют "беду" и "вину" моего литературного (да если бы только литера­турного!) поколения. Почти все мы... были детьми "око­лицы", почти все — бросили и потеряли "крестьянские права", а потом во сне и наяву оплакивали их... Думаю, что если есть заслуга моего поколения, то она в том, что оно первым (еще до знаменитой впоследствии "дере­венской прозы") обозначило болевые точки времени, утрачивающего, разрывающего корневую связь с зем­лей, с заложенными в ней вековыми традициями рус­ской жизни. Мы своими искренними порывами не сумели спасти красоту... А может быть, мы не шли доста­точно далеко и глубоко в поисках причин этой, как те­перь ясно, всенародной беды — глубокого обморока на­шей деревни...»

И на фоне все расширяющейся фальши, лицемерия, раздвоения, лживо декларируемых успехов придворной элитой шестидесятников в примеровском природном по­колении детей 1937 года «кто-то из нас замолчал, кто-то с головой ушел в переводы, кто-то запил, сломался, совсем ушел из жизни. Были и такие, кто запер душу на замок и обратил поэзию в ремесло...».

В этой цитате из примеровского предисловия к свое­му избранному зафиксирован исток не только его лич­ной трагедии, но и трагедии всего народа, всего государ­ства.

Увы, не в суровые тридцатые, включая 1937 год, не в во­енные сороковые, а в семидесятые сломали душу народа, уничтожили основу традиционного общества. Самые кру­тые диссиденты признают, что и в сталинские годы народ все еще жил в традиционном укладе, взрыв народного ук­лада произошел в болотное, фальшивое брежневское вре­мя. Все остальное — прямые последствия.

Борис Примеров чувствовал, что в Советском Союзе, несмотря на все идеологические препоны, сквозь них, еще жила его природная Россия. Он видел, что с перест­ройкой пришла гибель прежде всего самой России. Когда сегодня новые изменники вроде Дмитрия Быкова пишут, не стесняясь, о «трупе России», когда либеральная интел­лигенция злорадно предвидит исчезновение русской на­ции как не нужной в мировом сообществе, становится яс­нее бунт против перестройки таких глубинных русских поэтов, как Николай Тряпкин и Борис Примеров, таких национальных писателей, как Валентин Распутин и Васи­лий Белов.

Не марксизм они спасают, ибо никогда марксистами не были, не прежние достатки, которых не имели, не обко­мовские пайки, которые получала эстрадно-евтушенковская придворная компания, — они спасают русский тради­ционализм, державную гармонию общества.

Закономерно, что не официозные советские поэты, не авторы «Лонжюмо» и «Братской ГЭС», не заклинатели «Коммунисты, вперед!», не певцы «комиссаров в пыльных шлемах», а последние певцы национальной России, храни­тели народного лада Николай Тряпкин и Борис Примеров стали советскими поэтическими символами газеты «День», газеты русской оппозиции. И стихи свои последних лет они сразу же несли в «День». Оба они были не в фаворе у совет­ской власти, оба считались чуть ли не антисоветчиками, и оба оставили классические циклы, воспевающие былое величие советской Державы. В чем загадка? Почему от со­ветской власти отвернулись в лихую минуту все те, кто ей прислуживал, начиная с автора гимна и кончая комсомоль­скими поэтами? Почему ее стали защищать те, кого она ни­когда не пригревала? Какие глубины увидели в этой власти национальные русские поэты? Может быть, ценили госу­дарственный порядок — когда не разбазаривались террито­рии, старики не стояли с протянутой рукой и не рылись на помойках, когда в молодежную среду не закачивались бес­препятственно наркотики — выше личного благополучия? Это тема для раздумий. Но никому уже не уйти от того, что шедевром поздней примеровской поэзии и одним из сим­волов сопротивления ельцинизму стала его «Молитва»:

Боже, который Советской державе

Дал процвести в дивной силе и славе,

Боже, спасавший Советы от бед,

Боже, венчавший их громом побед.

Боже, помилуй нас в смутные дни,