Последние сто дней рейха

Генерал взял в руки землю и поднялся на ноги. Пропустив грязь сквозь пальцы, он произнес следующие слова:

- Вот так, Вильгельм Завоеватель.

На вершине гребня, который Хейнрици выбрал в качестве основной линии обороны за рекой Одер, находилась деревня Зеелов. Именно здесь 25 марта, в Вербное воскресенье, он впервые встретился с Теодором Буссе, грузным, самоуверенным командующим 9-й армией. Буссе объяснил, что в спешке подготовленное наступление, начатое два дня назад, провалилось, как он и предрекал в ставке. Танкам удалось преодолеть передний край советской обороны, но неопытная пехота не смогла закрепить успех, и ему пришлось вернуть танки на исходный рубеж.

Хейнрици неохотно приказал немедленно атаковать повторно; шансов на успех было мало, но ситуация казалась слишком безысходной. Короткой встречей с Буссе закончилась инспекция Хейнрици группы армий "Висла", и он поехал в Берлин на встречу с Гитлером.

Дело шло к вечеру, когда он вошел в рейхсканцелярию, где уже толпились офицеры, прибывшие на совещание. Всего их прибыло около тридцати, включая Кейтеля, Йодля, Гудериана и Бургдорфа. Они еще не успели доесть бутерброды и допить кофе, как кто-то сказал:

- Фюрер идет.

После этих слов все пошли в комнату для совещаний. В ней задвинули шторы и оставили минимальное освещение. Дверь на противоположном конце комнаты распахнулась, и в нее вошел Гитлер. Он выглядел сутулым, его лицо казалось сморщенным.

Гитлеру представили Хейнрици, и когда они пожимали друг другу руки, генерал почувствовал, насколько слабо рукопожатие фюрера. Фюрер подождал за большим столом, пока помощник пододвинет ему кресло, затем плюхнулся в него и положил разбитую параличом левую руку правой рукой на стол. Второй помощник подал ему темно-зеленые очки.

Кто-то подсказал Хейнрици сесть с левой стороны от Гитлера, поскольку тот плохо слышал правым ухом. Без всяких преамбул Хейнрици начал отчитываться о положении на востоке, говоря всю правду, как он делал это в разговоре с Гудерианом. В середине доклада ему передали сообщение от Буссе: вторая попытка контрнаступления также провалилась.

Услышав эту информацию, Гитлер нахмурился и вскочил на ноги.

- Атакуйте еще раз и любыми путями верните рубежи в Кюстрине.

Он спросил о причине провала двух первых попыток:

- Вам недостаточно артиллерии?

- Я прибыл на место как раз в тот момент, когда артиллерия вела огонь, - ответил Хейнрици.

- У русских она тоже есть, - заметил Гитлер с сарказмом и повторил, что Кюстрин необходимо взять.

- В этом случае мы не сможем атаковать в районе Франкфурта, - заметил Хейнрици, испытывая смешанные чувства, поскольку на том участке проводить наступление было еще глупее.

- Вначале мы должны взять Кюстрин, - поправил его Гитлер.

К рассвету воскресного утра Риджуэй отбил две яростные контратаки немцев. Операция "Варсити" проходила с огромным успехом. Однако за нее пришлось платить большую цену. У американцев потери составили десять процентов от общего числа войск, а у англичан тридцать процентов, но совместными усилиями в месте выброски десанта они уничтожили три немецкие дивизии - 84-ю пехотную, 7-ю и 8-ю парашютные дивизии, а также много артиллерии и зенитных пушек. Но, что особенно важно, они обеспечили успех наступления на главном направлении Монтгомери - операции "Пландер".

После воскресной службы Вербного воскресенья Черчилль, Монтгомери и Брук поехали на встречу с Эйзенхауэром, Брэдли и Симпсоном в местечко с видом на Рейн, неподалеку от Рейнберга. Разговор проходил в приподнятом настроении, и все радовались успеху крупной операции. Черчилль не переставал восклицать, обращаясь к Эйзенхауэру:

- Мой дорогой генерал, немец разбит! Мы его добили! Он разбит!

- Слава богу, Айк, что ты настоял на своем плане, - сказал Брук. - Ты был абсолютно прав, и я извиняюсь, если мои опасения, связанные с распылением сил, добавили тебе хлопот.

Именно это вспоминает Эйзенхауэр. Сам Брук помнил, что он вежливо поздравил Эйзенхауэра с успехом и сказал ему, что политика штаба верховного главнокомандования оказалась верной. Он не мог признать, что Эйзенхауэр "абсолютно прав", писал он, поскольку и спустя время продолжал считать, что Верховный главнокомандующий был "абсолютно не прав".

После приятного ленча на лужайке Эйзенхауэр предложил поехать в обложенный мешками песка домик на берегу Рейна и понаблюдать за боевыми действиями. Они стояли на крыльце и смотрели, как лодки снуют с одного берега на другой.

- Хотелось бы мне оказаться в одной из лодок и переправиться через реку, - заметил Черчилль.

- Нет, господин премьер-министр, - ответил Эйзенхауэр. - Я Верховный главнокомандующий, и я не разрешаю вам этого. Вас могут убить.

Как только Эйзенхауэр отошел по другим делам, Черчилль обратил внимание Монтгомери на небольшой катер, который только что подошел к берегу, и сказал:

- Почему бы нам не переправиться и не понаблюдать за ходом действий с другой стороны?

- А почему бы и нет? - ответил фельдмаршал, слегка удивив Черчилля своим ответом.