Последние сто дней рейха

Симпсон вернулся, проводив Эйзенхауэра до самолета, и увидел, что Черчилль, Монтгомери и другие офицеры садятся в американский катер.

- - Генерал Эйзенхауэр ушел, и теперь я могу плыть на другой берег! выкрикнул Черчилль, по-мальчишески улыбаясь.

Светило ярко солнце, когда они сошли на восточный берег. Беспрерывно рвались немецкие снаряды. Черчилль направился в самое пекло, отчаянно дымя сигарой.

- Здесь не место премьер-министру, - сказал Симпсон Монтгомери. - Мне не хотелось бы, чтобы с ним что-либо случилось в расположении моих войск.

Он ускорил шаг и стал догонять Черчилля, который, по всей видимости, и не собирался останавливаться.

- Если мы пойдем дальше, то скоро окажемся на передовой, - тактично заметил Симпсон.

На обратном пути, переправляясь . через Рейн, Монтгомери, которому передалось настроение Черчилля, спросил старшего на катере:

- А не могли бы мы спуститься вниз по реке к Везелю и посмотреть, что делается там?

Это оказалось невозможно, поскольку через реку была натянута цепь для задержки плавающих мин, но как только они доплыли до западного берега, фельдмаршал наклонился к Черчиллю и заговорщически сказал:

- Давайте доедем до железнодорожного моста у Везеля, а с него мы увидим все, что там происходит.

Огромный железный мост был частично уничтожен и все еще обстреливался противником. Черчилль снова оказался впереди. Он проворно забрался на конструкцию. Разрывы снарядов раздавались все ближе и ближе, поднимая огромные фонтаны воды. Один из снарядов попал прямо на другую сторону моста, словно немцы узнали, что там находится Черчилль.

Младший офицер подошел к Симпсону и встревоженно заметил, что немцы хорошо пристреляли мост из минометов - еще несколько выстрелов, и они могут попасть в них.

Симпсон догнал Черчилля.

- Господин премьер-министр, - вежливо обратился он к нему, - перед нами снайперы. Они обстреливают обе стороны моста, а теперь ведут огонь по дороге, находящейся за нами. Я не могу взять ответственность за ваше пребывание здесь и должен попросить вас отойти в укрытие.

У Черчилля на лице появилось такое выражение, которое могло быть у мальчика, которого в разгар строительства замка из песка зовут домой. Он схватился обеими руками за перила и посмотрел через плечо на Симпсона с выражением "попробуй оторви меня". Затем, ко всеобщему облегчению, он неохотно отправился в обратный путь. Черчилль неоднократно говорил Бруку, что "лучше всего умереть в бою, когда кипит кровь и не испытываешь никаких чувств". Теперь Бруку казалось, что премьер-министр был полон решимости идти на любой риск, словно неожиданная смерть солдата на передовой могла стать для него подходящим концом и освободить от проблем, которые пришлось бы решать после войны с Советским Союзом.

День для премьер-министра прошел в приключениях, но даже на линии огня он не мог забыть о политических проблемах. В штабе Монтгомери его ждало сообщение из Лондона. Оно было от Идена, который спрашивал, имеет ли смысл ехать на конференцию в Сан-Франциско, учитывая подозрение и надменное отношение Советского Союза. "Как можно закладывать основы нового мирового порядка, когда в англо-американских отношениях с Россией полностью отсутствует доверие?"

Черчилль немедленно дал ответ, в котором говорилось, что "вопрос проведения конференции в Сан-Франциско продолжает оставаться открытым" и затем с сарказмом заметил: "Мы весело провели день, форсировав Рейн". В тот же вечер Черчилль снова написал Идену. Неожиданное решение Сталина послать Громыко в Сан-Франциско вместо Молотова, сказал он, это проявление "неудовольствия русских" в связи с проведением операции "Санрайз". Черчилль высказал мнение, что "Британии и США следует объединиться, чтобы закрыть брешь в ялтинских договоренностях, если на встречу действительно возлагается большая ответственность".

Однако Черчилль опасался, что Рузвельт не поддержит его в совместной жесткой позиции по отношению к Советскому Союзу. Две телеграммы Рузвельта Сталину в тот же день не смогли развеять опасений премьер-министра. В первой телеграмме Рузвельт сожалел о невозможности Молотова присутствовать на конференции в Сан-Франциско, а во второй обосновывал необходимость проведения операции "Санрайз". В этих официальных сообщениях не было заметно явное неудовольствие Рузвельта, которое он испытал, прочитав грубое послание Молотова. И все-таки у Черчилля не было даже намека на то, что Рузвельт готов присоединиться к нему, чтобы твердо выступить против Сталина.

Глава 16.

Прорыв Баума

24 марта Паттон перебросил 4-ю танковую дивизию через Рейн. Теперь под командованием Уильяма Хога, того самого, который взял мост в Ремагене, дивизия со скоростью 40 километров в час двигалась к следующему препятствию - реке Майн.

Командующий 12-м корпусом генерал-майор Маттон Эдди позвонил Хоугу и поставил перед ним странную задачу: Паттон хотел, чтобы в тыл противника на глубину 90 километров послали специальный отряд для освобождения 900 американских военнопленных, находившихся в лагере у Хаммельбурга. Хог слегка удивился, но в ответ ничего не сказал.