Последние сто дней рейха

- Только этими своими действиями он доказывает, что никогда по-настоящему не был одним из нас. По своей сущности он всегда был слабаком и предателем.

Геббельс облокотился на спинку стула, как на кафедру, и сказал, что все, кто находятся в бункере, творят историю и умирают во славу рейха, чтобы Германия жила вечно.

Ханна подумала, что Геббельс ведет себя как актер, но его женой она только восхищалась. В присутствии шести детей Магда всегда оставалась веселой, а когда чувствовала, что теряет самоконтроль, то выходила из комнаты.

- Моя дорогая Ханна, - сказала она, - ты должна помочь мне и моим детям уйти из этой жизни. Они принадлежат третьему рейху и фюреру, а если рейх и фюрер прекратят существование, то и для них не останется места на этом свете. Ты обязательно должна мне помочь. Больше всего я опасаюсь, что в самый последний момент я окажусь слишком слабой для этого.

Ханна рассказывала детям о том, как она летала на самолетах, и разучивала с ними песни, которые они потом пели "дяде фюреру", а тот уверял их, что скоро русских выбьют и завтра они смогут играть в саду.

Ханна также навестила Еву Браун, которую она считала пустой женщиной, большую часть времени тратившей на маникюр, переодевание и прическу.

- Бедный, бедный Адольф, - снова и снова повторяла она, - все тебя бросили, все тебя предали. Пусть лучше умрут десять тысяч других, чем ты будешь потерян для Германии.

Телефонный разговор между Черчиллем и Трумэном был сверхсекретным, но каким-то образом его содержание просочилось в прессу; американские газеты сообщили о предложении немцев капитулировать на Западе, сделанном "группой высокопоставленных нацистов без санкции Гитлера, но при поддержке верховного главнокомандования". Имя Гиммлера не упоминалось, как не раскрывался и источник информации.

Вечером Вейдлинг пытался убедить Гитлера понять, что Берлин полностью окружен и кольцо обороны катастрофически сужается. Он сказал, что уже и по воздуху не было возможности доставлять продукты и боеприпасы. Вейдлинг упомянул о страданиях жителей города и раненых, но Кребс прервал его и стал докладывать по-своему. Помощника Геббельса доктора Поймана вызвали к телефону и проинформировали о предполагаемом предложении капитулировать Западу. Он вернулся в зал совещаний и что-то прошептал фюреру на ухо, а тот обменялся несколькими короткими прерывистыми репликами с Геббельсом.

Вейдлинга отпустили, и он пошел в приемную, где находились Борман, Бургдорф, Аксман, адъютанты фюрера и две непринужденно беседовавшие секретарши. Расстроенный тем, что произошло в зале совещаний, Вейддинг стал изливать присутствующим все то, о чем не хотели слушать Кребс и Гитлер. Единственная надежда заключалась, по его мнению, в том, чтобы покинуть как можно скорее Берлин. Такой выход был возможен только если извне будет нанесен удар. Учитывая, что Венк находится недалеко от Потсдама, этот план был реально выполним в течение ближайших сорока восьми часов. Согласились все, даже Борман.

Это ободрило Вейдлинга, и он решил повторить свои предложения Кребсу, как только тот вышел из комнаты для совещаний. Кребс также внимательно выслушал его и сказал, что следующим вечером представит детальный план прорыва фюреру.

В восьмидесяти километрах в штабе Венка радист отбивал Вейдлингу следующее сообщение: "Контрнаступление 12-й армии остановлено южнее Потсдама. Войска ведут ожесточенные оборонительные бои. Предлагаю прорываться к нам. Венк".

Радист стал ждать подтверждения, но его не последовало.