Последние сто дней рейха

- Вы еще узнаете о результате этого разговора! Мантейфель выступил вперед и с такой же дерзостью, как и Хейнрици, сказал:

- 3-я танковая армия будет выполнять только приказы генерала фон Мантейфеля!

Кейтель испепеляющим взглядом посмотрел на генералов-бунтовщиков и снова потребовал выполнения приказов до последней буквы.

- Вы будете нести ответственность перед судом истории!

- Я отвечаю за отданные мной приказы, - ответил Мантейфель. - И за них ответственность на других я не перекладываю.

Три прятавшихся офицера вышли из кустов с автоматами наизготовку.

Кейтель развернулся и, не попрощавшись, сел в автомобиль.

К наступлению ночи русские прорвали линию обороны, которая прикрывала отход Мантейфеля, и начали стремительно продвигаться в направлении города Нойбранденбурга. Хейнрици позвонил Кейтелю.

- Вот что получается, когда вы берете на себя ответственность за отступление! - резко ответил Кейтель.

- Я никогда не брал на себя ответственность за оставление позиций, холодно ответил Хейнрици. - Этого всегда требовала обстановка.

Он попросил разрешения оставить Швайнмюнде, который обороняла дивизия плохо подготовленных новобранцев.

- Неужели вы считаете, что я смогу доложить фюреру о том, что оставлен последний оплот на Одере?

- Почему я должен жертвовать новобранцами за проигранное дело? парировал Хейнрици. - Я несу полную ответственность за своих людей. Я участник двух мировых войн.

- У вас нет никакого чувства ответственности! Ее в первую очередь несет человек, отдавший приказ.

- Я всегда отвечал перед своей совестью и немецким народом. Я не могу губить чувства людей.

Хейнрици снова обратился с официальной просьбой дать разрешение отступить.

- Вы должны удержать Швайнмюнде.

- Если вы настаиваете, то вам придется найти кого-нибудь другого, кто сможет исполнять ваши приказы.

- Хочу вас предупредить, - рассвирепел Кейтель. - У вас достаточно опыта, чтобы понять, чем грозит невыполнение приказа в боевой обстановке.

- Господин фельдмаршал, я повторяю, что для выполнения вашего приказа найдите кого-нибудь другого.

- Предупреждаю второй раз. Неисполнение приказа будет означать для вас трибунал.

В этот момент терпение потерял Хейнрици.

- Просто уму непостижимо, как со мной обращаются! - крикнул он. Хейнрици попытался взять себя в руки. - Я выполнил свой долг наилучшим образом и с полного одобрения своих офицеров. Я сам не буду себя уважать, если позволю себе поддаться силовому нажиму и сделаю то, что считаю неправильным. Я сообщу в Швайнмюнде, что фельдмаршал Кейтель настаивает на том, чтобы город обороняли. Поскольку я не могу согласиться с этим приказом, то передаю командование вам.

- Властью, данной мне фюрером, я освобождаю вас от командования! Сдайте все дела генералу фон Мантейфелю.

Однако Мантейфель совершенно не был расположен соглашаться с этим. Он отправил сообщение Кейтелю, в котором отказывался от командования и предполагаемого повышения в звании. Сообщение заканчивалось вызывающе: "Здесь все приказы отдает Мантейфель".

Фактически это было концом группы армий "Висла".

Развал воинской иерархии стал очевиден даже в бункере. Незадолго до рассвета 28 апреля Борман, Кребс и Бургдорф, начальник управления по кадрам сухопутных сил, сцепились в пьяном споре.

- Девять месяцев назад я приступил к выполнению поставленной передо мной задачи энергично и полный идеализма! - вопил Бургдорф. - Я неоднократно пытался координировать действия партии и вооруженных сил.

Именно поэтому, по его словам, офицеры-коллеги стали презирать его и даже назвали предателем офицерской касты.

- Сегодня стало понятно, что эти обвинения оправданы и весь мой труд оказался напрасен. Мой идеализм был неуместен, я даже больше скажу - он был наивным и глупым!

Кребс пытался его успокоить, но от шума проснулся Фрейтаг фон Лорингофен. Он стал трясти молодого Болдта, спавшего на втором ярусе.

- Ты, кажется, проспишь что-то интересное, - прошептал он. Было слышно, как Бургдорф никак не может успокоиться.

- Оставь меня в покое, Ганс! Я должен высказаться! Возможно, через сорок четыре часа будет слишком поздно... Молодые офицеры тысячами пошли на смерть с верой и идеализмом. За что? За родину? Нет! Они погибли за тебя!

Бургдорф обрушился на Бормана. Миллионы, кричал он, были отданы в жертву, чтобы члены партии смогли выдвинуться.

- За вашу жизнь в роскоши, за вашу жажду власти! Вы уничтожили нашу многовековую культуру, уничтожили германскую нацию. В этом ваша ужасная вина!

- Мой дорогой товарищ, - сказал Борман успокаивающе, - ты не должен переходить на личности. Даже если все кругом обогатились, то меня в этом винить нельзя. Клянусь, что я все сохранил в святой чистоте. За твое здоровье, мой друг!

В комнате по соседству послышался звон бокалов и затем наступила тишина.

Все утро генерал Вейдлинг работал над планом прорыва из Берлина тремя эшелонами. Было очевидно, что русские дойдут до рейхсканцелярии через один-два дня. Вейдлинг был настолько уверен, что сможет получить положительное решение фюрера на вечернем совещании, что приказал всем своим командующим прибыть к полуночи в бункер.