Последние сто дней рейха

Вейдлинг снова обратился с просьбой дать разрешение на прорыв. Гитлер поднял вверх палец, призывая всех успокоиться. Он показал на карту и безучастным голосом, в котором был заметен сарказм, сказал, что отметил все позиции войск в соответствии с радиосообщениями противника, поскольку его собственные офицеры перестали докладывать об обстановке; его приказы больше не исполняются, и теперь бесполезно ждать чего бы то ни было.

Фюрер с трудом поднялся с кресла, чтобы попрощаться с Вейдлингом, и генерал еще раз попросил его изменить свою точку зрения, пока не израсходованы последние боеприпасы. Гитлер что-то пробормотал Кребсу, затем повернулся к Вейдлингу.

- Разрешаю прорыв небольшими группами, - сказал он, но добавил, что о капитуляции не может быть и речи.

Вейдлинг шел по коридору и размышлял над тем, что имел в виду Гитлер. Разве прорыв небольших групп не есть фактически капитуляция? Он приказал всем своим командующим на следующее утро собраться у него в штабе.

В полночь полковник фон Белов и его денщик вышли из бункера с письмом к Кейтелю от Гитлера, в котором говорилось о назначении Деница главнокомандующим. Фюрер хвалил военно-морские силы за храбрость и оправдывал люфтваффе за неудачи, вину за которые возлагал на Геринга. Тем не менее он ругал весь генеральный штаб, говоря, что его нельзя сравнить с немецким генеральным штабом времен первой мировой войны. "Усилия и жертвы немецкого народа в этой войне, - делал он вывод, - были настолько неимоверными, что я не верю, что они были напрасными. Цель остается прежней - отвоевать для немецкого народа территорию на востоке".

В большой столовой на верхнем этаже бункера Гитлер прощался со своими секретаршами и с группой из двадцати офицеров. Его глаза слезились, и фрау Юнге казалось, что он смотрит куда-то вдаль. Он прошел мимо строя, пожимая каждому руку, а затем спустился по винтовой лестнице в свои апартаменты.

После его ухода воцарилась совершенно новая, необыкновенно братская атмосфера. Офицеры высоких и более низких званий запросто беседовали. В столовой, где питались солдаты и денщики, спонтанно начались танцы. Веселье стало таким буйным, что посыльный пришел с предупреждением не шуметь, поскольку на нижнем уровне Борман пытался сосредоточиться на тексте телеграммы, которую он составлял Деницу. В этом сообщении он жаловался, что все получаемые доклады "контролируются, не доводятся до сведения или искажаются" Кейтелем. Борман приказал Деницу "немедленно и беспощадно разобраться со всеми предателями".

Ближе к обеду 30 апреля Тиргартен был взят советскими солдатами. Сообщалось, что одно из передовых подразделений даже прорвалось на улицу, прилегающую к рейхсканцелярии. Было невозможно определить, произвело ли это какой-либо эффект на Гитлера. Во время обеда с женщинами, еще оставшимися в бункере, он беспечно болтал, как если бы друзья близкого круга собрались в обычной обстановке.

День, однако, был далеко не обычный, и вскоре после того, как дамы ушли, Гитлер попросил Гюнше вернуть их, а также позвать Бормана, Геббельса, Бургдорфа, Кребса, Фосса, Поймана, Раттенхубера и фройляйн Эльзу Крюгер, секретаря Бормана. Гитлер пожал всем руки и попрощался. Ева обнялась с женщинами. Гитлер отвел Гюнше в сторону и сообщил, что он с женой собираются покончить жизнь самоубийством и желают, чтобы их тела были сожжены после смерти. "Я не хочу, чтобы меня после моей смерти выставили в русском Паноптикуме", - объяснил он.

Гюнше позвонил Кемпке, который только что вернулся со своего командного пункта у Бранденбургских ворот.

- Эрих, я хочу выпить. У тебя есть бутылка шнапса?

Гюнше говорил довольно странным голосом, и Кемпке был удивлен.

- Разве у вас ничего нет?

Гюнше настаивал и сказал, что сейчас зайдет к нему.

Кемпке чувствовал, что здесь что-то не так. В последние дни никто даже не думал о спиртном. Он нашел бутылку коньяка и стал ждать. Зазвонил телефон. На проводе снова был Гюнше.

- Мне срочно нужно двести литров бензина, - сказал он слегка хриплым голосом. Кемпке подумал, что это шутка.

- Это невозможно, - ответил он.

- Мне нужен бензин, Эрих, бензин!

- Зачем вам двести литров?

- Не могу сказать этого по телефону. Срочно доставь его к выходу из бункера фюрера.

Кемпке сказал ему, что единственный запас бензина - 40 литров закопан в цистернах в Тиргартене.

- Его сейчас обстреливают, и пойти туда - значит погибнуть. Подождите до пяти часов, когда закончится артобстрел.

- Я и часа ждать не могу. Попробуй слить что-нибудь из разбитых машин.

В 15. 30 Гитлер взял "вальтер". Он находился в большом холле своих апартаментов вместе с Евой Браун.