Последние страницы моей жизни (СИ)

— Ну вот, видишь, дочь, какой мужчина у тебя… Идет на контакт! — сразу же сбросил маску серьезности ее отец и выдохнул. — Если вам нужна помощь в лечении… там… не знаю, можете обращаться, у меня связи хорошие, да и если нужно материально готов помочь.

— Большое спасибо, но я в состоянии обеспечить себя, свою семью и свое лечение. Всего доброго. — Я взял Юлю за руку и повел к дверям подъезда.

Злился ли я за «помощь» такого рода? Да. Меня раздражало то, что родители Юли думали про меня, как про человека, который ничего не добился. Неужели они думают что я не могу оплатить своё лечение? Может быть думают, что у меня ничего серьезного? Предлагали бы они свою помощь, зная, что больше ничего нельзя изменить? Говорили бы со мной в таком тоне? Проявили бы жалость? Не знаю. Я не хотел знать ничего, как вдруг… рука Юли выскользнула из моей ладони, и я обернулся, задержавшись у открытой двери.

— Эрик, мы заберем тебя на выходные, хорошо?! — громко спросила она, не зная, как себя вести, но мальчишка оказался понятливым.

Он вырастет и будет защищать ее от всех. Зная это, мне нестрашно будет уходить. Хотя, кого я обманываю? Мне будет безумно страшно… Я не готов. Я не хочу, но чувствую… уже близко… Слабость волнами накатывала и отступала. Она заставляла меня склониться перед ней, но я держался, крепко, вцепившись в ручку двери, пока Юля ещё что-то говорила родителям, а потом… Мы вернулись в квартиру.

Близнецы уже распивали шампанское, Римма ела бутерброды, Стас и Ваня курили у окна на кухне. Когда я присоединился к ним, мы какое-то время еще молчали. Кажется, что они слышали тот самый шепот, который слышал я. Сердце билось так быстро, что я чувствовал, как тошнота подкатывает к горлу, смешиваясь с едким и отвратительным дымом и превращаясь в горький ком.

— Что-то как-то… невесело… — проговорил Ваня, взглянув на меня.

— Да уж. Больше нечего ждать. Нет никаких рамок. — Выдыхая дым, я следил за ним, чувствуя, как внутри все дрожит.

Так… вроде бы смешно. Я представлял себе сцену из фильма. Какой-то старинный, возможно, древний храм. Таймер, на котором уже вот-вот закончится отведенное время. С потолка что-то сыплется, стены дрожат, кругом все покрывается слоем пыли, совсем скоро от храма не останется места, но пока стены стоят, стоит и он. Внутри меня будто бы что-то рушилось, заставляя задуматься о многом, но я пытался отбросить какие-либо мысли о плохом подальше. Есть только здесь и сейчас. Я обязан сделать этот день лучшим в жизни Юли.

— Ну и надымили! — девчонки зашли на кухню, хмурясь и размахивая руками, разгоняя дым.

— О чем шепчетесь? — Юля обняла меня покрепче и громко выдохнула.

— О том, как хорошо прошла свадьба, и о том, что после нашей сегодняшней посиделки, посуду придется мыть неделю! — вновь натягиваю улыбку через силу, зная, что в искренность никто и не поверит.

— Идемте уже! Бутерброды стынут. Холодные уже не такие вкусные. — Римма потянула Стаса в гостиную, Юля тоже пошла с ними.

Я словно чего-то ждал. Стоял глядя в окно на город, видел сирень, которая радовала прохожих теплым, сладким ароматом. У нас в квартире тоже пахло сиренью. Юля поставила несколько букетов в гостиной и один в нашей спальне. Теперь сирень была со мной везде, и я уверен, что на моей могиле кто-нибудь да посадит хотя бы веточку. Я бы очень хотел, чтобы после меня у Юли остались только хорошие воспоминания. Все же, жизнь ее будет продолжаться, а я… не знаю что будет со мной. Никто не знает, что нас ждет потом. После конца.

— Ты уж извини за прямоту, но у меня такое ощущение, что мы прощаемся. — Продолжая нервно курить, проговорил Ваня и покачал головой. — Как ты себя чувствуешь?

— Держусь… А ты?

— Мне больно. — Он затянулся и выдохнул дым, бросая окурок в пепельницу. — Больно от мысли, что нам не удалось провести больше времени. Если бы мы встретились раньше, я бы раньше попросил у тебя прощения. У меня никогда не было таких друзей, с которыми я бы… так здорово проводил время. Клянусь, что отдал бы все, что у меня есть, лишь бы вернуть то время, когда мы не ладили и исправиться. Все бы отдал.

— Я знаю. — Я слышал свой голос будто бы со стороны, и меня напугало это, но я старался не тревожить и без того мрачную атмосферу. — А знаешь, что самое смешное? Самое смешное в этом то, что я жил столько лет с мыслью, что ненавижу всех, кто когда-либо обижал меня, но стоило увидеть тебя, близнецов… все прошло. Да, возможно эти двое не изменились, но… я больше не держу обиды ни на кого. Столько лет жил с мыслью, что не хочу никого видеть, а теперь не представляю свою жизнь без вас. Это глупо… до безумия глупо, но моя жизнь изменилась за последние полгода. Изменилась благодаря…

— Благодаря Юле?