Последние войны

Сергей взял один из шампуров зажал зубами кусок мяса и сала, осторожно стянул их, стал медленно жевать и вдруг понял, что сочетание этого мяса с курдючным салом – очень вкусно. У него прямо челюсти свело – так ему угощение понравилось. Сергей заработал челюстями активнее.

– Ну, как? – спросил Игорь, дождавшись, когда Сергей проглотит первые куски.

– Ты ждал – не отравлюсь ли я?

– Скорее – начнет тебя выворачивать или нет.

К этому времени водитель и переводчик тоже принялись за трапезу и с нескрываемым удовольствием поглощали мясо.

– Вкусно. Можешь – есть, – сказал Сергей.

Перед ними появился чойнак никель таджики, в котором плескался горячий чай. Его разлили по пиалам, пить горячий чай в такую жару было даже приятно, да и запивать чем-то холодным жирное мясо было нельзя, а то и вправду заворот кишок случиться, когда жир в желудке застынет. Горячий чай его быстро растапливал.

Краем глаза Сергей заметил, что поодаль метрах в пяти от них на подиум забрался человек в грязной хламиде. Когда-то она была серой, но теперь стала бурой от въевшейся в нее грязи. Его борода была всклокочена, свалялась, в ней обломал бы зубы даже железный гребень. Вместе с ним на подиум подсел мальчик лет пяти-шести.

Бочком-бочком нищий постепенно подбирался к их компании и спустя несколько минут он оказался рядышком. Сергей почувствовал тяжелый запах давно не мытого человеческого тела. Такое соседство сильно мешало приему пищи.

К нищему подошел официант и что-то ему сказал в резких тонах, наверное, гнал его, но нищие не послушался, не ушел, а если выставишь его вон, то нанесешь смертельное оскорбление, вот официант и не стал с ним больше связываться.

Нищий принялся клянчить еду, заглядывая трапезничающим в рот, протягивая к ним грязную ладонь, сложенную лодочкой. Что-то мешало ему просто схватить кусок мяса с тарелки. Сергей косился на нищего и его маленького спутника и думал над тем, что он совсем не обеднеет, если поделится с ними едой. Но, узнав о том, какие щедрые сидят в харчевне путники, сюда за дармовой едой могли бы потянуться нищие со всей округи.

– Сейчас наш водитель над ним немного поиздевается, – сказал Шурик, с таким выражением, будто он предвкушался захватывающее представление.

Водитель взял чайник, разлил его содержимое по пиалам, а потом поставил чайник перед нищим, тот тут же протянул к нему руки, обхватил, потряс, запрокинул рот и попробовал отпить из чайника, но в том не осталось ни капли чая.

– Ну что получил? – рассмеялся водитель.

Нищий поставил на подиум чайник и бросил на компанию полный ненависти взгляд, причем смотрел он вовсе не на водителя, а на Сергея, как будто это именно он был инициатором всей этой затеи. Глаза нищего буквально сверкали гневом. Сергей уж стал опасаться, что тот вытащит из хламиды остро заточенный ножек и бросится перерезать подлому гауру глотку, надеясь, что соплеменники не станут его останавливать в этом праведном деле.

– Может, дадим ему чего-нибудь? – спросил Сергей у Шурика.

– Не вздумайте, – зашипел Шурик, – не надо.

Белый человек должен общаться с туземцами свысока. Иначе они так обнаглеют, что не будут чувствовать в нем силы. Совсем как домашние собаки, которые знают, что человек на самом деле ничего из себя не представляет, если у него нет в руках палки или ружья. И вот эти собаки, выгнанные из дома, становятся очень опасными. Но мальчика было жалко, Сергей уж хотел незаметно сунуть ему в руку какую-нибудь мелкую денежную купюру, но так у него это и не вышло. Он затылком чувствовал, как сверлят его взглядами нищий и мальчик, и может, мысленно посылают ему вслед все проклятья, что знали.

Сытная еда клонила в сон, но, увидев возле моста, через который должна была проехать их машина, толпу, Сергей попросил остановиться – проверить, что тут стряслось.

Шурик быстро выяснил, что не так давно пролетел американский самолет, вот только сбросил он не гуманитарную помощь, на что так надеялись собравшиеся, а листовки.

В листовках призывалось вступать в народное ополчение, бить талибов, чтобы скорее пришла мирная жизнь. Многие из поселян читать не умели, содержимом листовок не интересовались, но все равно собирали их в охапки, потому что те могли пригодиться при растопке печек.

Близилось время отъезда. Надо было подумать о сувенирах и подарках для родственников и знакомых. На базар поехали на «Галлопере».

Еще по дороге Сергей и Игорь договорились купить на базаре афганскую мужскую одежду – перухан, то есть те самые огромные штаны, которые на добрый десяток размеров превосходили, размер того, кто их носил и длинную, ниже колен рубаху. Штаны подвязывались поясом, из-за этого они собирались в огромные складки, висели мешком, как у реперов, которые свои джинсы не натягивают до пояса, а носят так, чтобы были видны наполовину трусы. Говорили, что в этой одежде очень легко переносить жару. Правда Сергей понятия не имел – где он будет в ней ходить, уж явно не в Москве, потому что он и за хлебом в ближайший магазин не решился бы выйти в таких штанах и такой рубахе. Но можно было отвезти их на дачу.