Последний адмирал Заграты

Но убить его нельзя, и Помпилио выбрасывает ветер из головы, сосредотачиваясь на целях.

Выстрел.

Корзину болтает из стороны в сторону, подбрасывает и резко ведет вниз, прицеливаться не просто… Нет — прицеливаться невозможно, но Помпилио упрям. И он — бамбадао.

Выстрел.

Мощная пуля влетает в двигатель аэроплана, и тот буквально лопается, разлетается на части, и самолет падает вниз.

Выстрел.

Мимо.

Выстрел.

Помпилио отворачивается, перезаряжает «Сестер», делает вдох и снова ищет цели. Он открывает огонь еще до того, как корзину опустили на нужное расстояние, он желает сполна использовать эффект неожиданности, и у него получается. Самолеты летели прямо на него, попадали под крупнокалиберные пули «Трех сестер» и не могли уклониться.

Выстрел.

Четыре машины отправляет в океан Помпилио прежде, чем летчики разбираются в происходящем. Прицеливаться невозможно, но самолеты летят прямо на него, а он бамбадао. Он бьет в двигатели и в пилотов, тратит по три выстрела на самолет, но пока побеждает.

Выстрел, выстрел, выстрел…

И самолеты отступают.

— Что происходит?

— Они спустили «корзину грешника»… — бормочет капитан.

— Зачем? — изумляется Нучик.

— А вы не видите? — огрызается цепарь.

Очередной аэроплан дергается, теряет ход и штопором уходит в океан.

— Летчика достал, — объясняет капитан.

— Мой кузен Помпилио — бамбадао, — произносит Нестор. — Я не думал, что он рискнет на эту безумную вылазку, а потому — восхищен.

— Вы что, гордитесь им? — Галанит в ярости. Он не находит слов. Он готов выплеснуть на ненавистного адигена всю накопившуюся желчь, но успевает опомниться и выпаливает лишь один вопрос: — Вы им гордитесь?

Но в этом вопросе — злоба.

На которую Нестору плевать.

— Да, барон, горжусь, — не скрывает Гуда. — Помпилио делает то, на что не хватило бы духу ни у кого на свете. Он — настоящий адиген.

— Он уничтожает наши аэропланы!

— Разумеется, барон, уничтожает. Кузен Помпилио — превосходный стрелок, а самолеты — прекрасная, очень крупная цель. — Нестор подносит к глазам бинокль, смотрит, как аэропланы кружат на безопасном расстоянии от цеппеля, и цедит: — Надеюсь, теперь эти кретины сообразили, что нужно стрелять по корзине?

— Уходи, уходи…

Галилей не отрывает взгляд от объемной карты. Он превысил все допустимые нормы, он сидит в работающем астринге уже больше тридцати минут, он почти втянулся в Пустоту, почти растворился в ней. Он вытирает рукавом текущую из носа кровь, тут же до крови кусает губу, и рот наполняется солоноватым, а в голове проясняется. Галилей знает, что может потерять сознание в любой момент, но продолжает бормотать:

— Уходи, тварь, уходи…

И крупная рябь превращается в едва различимые черточки. «Сучий всполох» затихает, наигравшаяся Пустота соглашается допустить цеппель к Свемле, и Галилей хватается за трубу:

— Капитан! Стоп машина!

— Пять минут! — орет Дорофеев. — Вытаскивайте мессера!

Лилиан бежит к подъемнику.

Выстрел.

Корзина идет вверх, и Помпилио промахивается. Но он понимает, что это не ветер, а движение, а потому улыбается.

Выстрел.

— Они втягивают корзину!

— Скорее! — рявкает Нестор. — Скорее!

Но грозная «Длань» слишком медлительна. Снаряды не добивают.

— Капитан, время! Точка вот-вот закроется!

— Стоп машина!

Мерса вываливается из мотогондолы, срывает с лица респиратор и счастливо улыбается. У него нет сил возвращаться на пост, нет сил сбросить тлеющую куртку и даже почувствовать боль от ожогов сил нет. Он может только улыбаться и жадно дышать. Так продолжается несколько секунд, после чего алхимик разжимает кулак и гордо смотрит на бирку: «Проверено. А. О. Мерса alh. d.».

Он счастлив. Он не слабак.

Выстрел.

— Скорее! — кричит Лилиан. Ей кажется, что трос наматывается на барабан слишком медленно. Ужасающе медленно. — Скорее!!

Валентин не отвечает, он шепчет молитву, потому что сейчас от него ничего не зависит.

Выстрел.

«Хвостик» вонзается в Сферу Шкуровича, Свемла ждет, но Галилей медлит, ведь капитан сказал — пять минут. Его руки дрожат, глаза слезятся и кровоточат и уши кровоточат. Красное заливает астринг, но Галилей ждет. А потом понимает, что карта начинает терять объем — планеты расходятся…

Выстрел.

Самолет заходит сзади, открывает огонь издалека. Несколько пуль прошивают корзину, но не бамбадао. Помпилио видит отверстия, поворачивается и наводит «Трех сестер» на врага.

Выстрел.

Тяжелая пуля бьет летчика в грудь, вминает в кресло, и мертвые руки тянут штурвал на себя. Самолет забирает вверх, врезается в пуповину, связывающую корзину с цеппелем, и винт рубит трос, а трос рубит двигатель.

— Нет!! — кричит Лилиан.

Валентин белеет.

Изображение Свемлы едва различимо, и Галилей запускает второй контур астринга.

— Где мессер? — орет в трубу Базза.

— Они успели, — шепчет Нестор.

«Окно» втягивает «Амуш» в Пустоту, а корзина летит в океан.

— Где наш мессер?!

Они успели, но не все.

Эпилог,

который является обыкновенным эпилогом, завершающим рассказ о последнем адмирале военно-воздушного флота Загратийского королевства