Последний атаман Ермака

– В ратных сражениях довелось бывать, князь Роман? Извини, но после услышанного язык не поворачивается именовать тебя мужицким прозвищем.

– Привыкай, атаман Матвей. Опасаюсь, как бы слух не дошел до ушей правителя Годунова, что укрываюсь у твоих казаков. Может статься, что и на дальних родичах помстит беглому князю! А в ратных баталиях бывал со своими молодцами. Били татарские остатки подле южных рубежей, когда бежали они от Молоди. С донскими казаками под Крым ходили, там не раз схватывались с татарскими разъездами.

– То славно… Митроха! Будешь атаманом над своими молодцами и далее. Доброе ратное оружие выдадим вам всем, кто может носить его и к делу способен. Кто слабо обучен – мои казаки возьмут в науку, потому как привычны мы брать верх не числом, а воинской выучкой и атаманским ратным искусством! Надо нам от Самары-реки уходить на Иргиз или еще далее, на Яик, к нашим старым товарищам. Общую казацкую силу ни ногайским ханам и мурзам, ни царским воеводам не одолеть! Согласен, атаман… Митроха?

Митроха Клык раздумывал не долго, пристукнул кулаком о колено, сказал решительно:

– Для одного человека и двое – уже рать! Иду с тобой, атаман Матвей! Наслышан о тебе земным слухом, что не ради разбоев собирал ты с атаманом Ермаком казацкое воинство, но ради вольного от царя да бояр житья! Идем на Иргиз ли, на Яик ли, а там как Господь нашими судьбами распорядится. Господь, а не бывший опричник Бориска Годунов!

* * *

– Атаман! Кажись, с левой руки у нас гости нежданные объявились! – этот настороженный покрик дозорного казака с носа атаманского головного струга заставил всех встрепенуться и с нетерпением искать глазами тех, кто может угрожать отряду какой-либо опасностью.

– Где и кого узрел, Федотка? – Мещеряк поднялся со скамьи у рулевого весла, внимательно всмотрелся в пологие увалы, местами покрытые небольшими зелеными рощицами и высокой, от обильных весенних дождей травы.

– Вот теперь они из лощины должны выехать! Верхоконные, человек до тридцати!

– Казаки аль ногаи? – тут же уточнил Матвей. Атаман хорошо сознавал, что если большое ногайское войско в две-три тысячи человек теперь же навалится на струги, отбиться будет трудно – больше половины вновь приставших к его отряду ватажников не имеют достаточного умения ни из пищалей палить, ни саблями рубиться, доведись сойти на берег для сражения.

Всадники обогнули березовую рощу и неглубокой балкой, из которой утренний ветерок выдавил предрассветный туман, сминая конскими копытами буйные заросли чертополоха и полыни, приблизились к берегу Большого Иргиза, замедлили бег коней. От них отделились трое и, изготовив пищали к стрельбе, почти шагом подъехали на двадцать саженей к невысокому обрыву над водой, подождали некоторое время, пока головной струг не поравнялся с ними, и конник на гнедом жеребце зычным голосом спросил:

– Что за люди на стругах? Чьи будете да куда путь держите?

Матвей Мещеряк мысленно перекрестился, радуясь, что встретили своих, а не стражу кочевых ногайцев, в свою очередь задал вопрос:

– А ты чей будешь, смелый человек? И кто над тобой в начальниках ныне?

– Я сам себе свой, вольный казак, а в вожаках у нас ходит отважный атаман Богдан Барбоша, да продлятся его дни до самого страшного суда господня! А вы кто и откуда таким скопищем? И кто у вас за головного вожака?

– А мы из войска покорителя Сибири, славного атамана Ермака Тимофеевича! Идем из-за Камня через Москву в родные места! – ответил Матвей, всматриваясь в казака и пытаясь узнать, видел ли его прежде.

– А где сам атаман Ермак? – спросил казак, удерживая на месте гнедого коня, который не хотел стоять, норовил пуститься в бег вдоль реки. – Я знавал Ермака до его ухода на Каму к Строгановым!

Матвей, не вдаваясь в подробности, сказал, что Ермак погиб в сражении с сибирским ханом Кучумом, и спросил, желая уточнить, долго ли им еще подниматься по Иргизу – с каждым десятком верст оба берега сдвигаются друг к другу все ближе и ближе:

– Далеко ли до становища атамана Барбоши? Притомились мои казаки от Волги встречь течению веслами да шестами двигаться.

– Недалече уже, верст с полста. Завтра дойдете! А славная у вас судовая рать! И казенные струги есть, и самодельные, и плоты бревенчатые! Видно, собирались к нам на Иргиз со всей Руси!

Матвей вздохнул, прикидывая, что этот день, да и следующий придется и далее подниматься по Иргизу. Уточнил у говорливого казака на всякий случай:

– Ногаи поблизости не показывались? Не учинят ночью внезапного нападения?

– Для такого бережения нас в степь и посылал атаман Барбоша. К становищу вместе двинемся, – казак обернулся в седле к товарищам и подал знак рукой, чтобы подъезжали без опаски – в этой разномастной сплавной рати государевых стрельцов нет, а потому и остерегаться некого, а имя атамана Мещеряка и прежде было у казаков на добром слуху.