Последний атаман Ермака

Сбиваясь едва не на каждом слове, Федотка поведал, что Митяй и два казака были в дальнем дозоре, отъехали от остальных с полверсты осмотреть урочище, а когда приблизились к зарослям, по ним ударили стрелами. Но били ногайские лучники не по всадникам, а по лошадям, чтобы взять пленных для спроса. Тут основной дозор и увидел, что из урочища на открытое поле тучно пошли ногайские конники.

– Я спешно повелел запалить сигнальный костер, чтобы его на сторожевой вышке приметили, и увел казаков. Иначе и другие угодили бы к хану Урусу на пытку – непременно пожелает узнать всю подноготную правду о нашем городке и о силе войска. Прости, атаман, не мог я выручить Митяя с товарищами, ногаев целая орда, а нас всего-ничего, как кот наплакал!

– Трясца Урусовой бабке, чтоб весело спалось! – ругнулся Матвей, с отчаянием подергал себя за темно-русую бородку, обреченно махнул рукой. – Не казнись, Федотка, твоей вины в том нет, что Митяй с казаками к Урусу угодил. Ежели день-два живы будут, постараемся вызволить товарищей из неволи. Теперь дайте коням роздых, напоите в реке – скоро здесь нешуточное сражение учнется, ежели только мурзы отважатся настоящий бой нам дать!

С острова вплавь спешно переправились две сотни конных казаков, а по стругам, поставленным вновь на якоря борт к борту, на правый берег Яика по сходням сошли еще две сотни пеших казаков, каждый из которых имел по две заряженных пищали с запасом пороха и пуль. Матвей поспешил навстречу Богдану, издали оповестил казаков, что передовые разъезды ногайцев уже вышли из леса вверху по Яику.

– Через малое время подступят сюда! Поторопитесь, Богдан, у степняков глазастые досмотрщики, как бы не приметили нашу засаду. Вы вдоль опушки залягте, а я с конными вон к тем дубам продерусь, чтобы быть у мурз за спиной.

– Добро, Матвей, – коротко ответил Богдан, молча махнул казакам, чтобы поспешили за ним, и первым побежал к опушке леса, где в густых зарослях кустарника можно было легко укрыться. Матвей прихватил с собой дозорцев с Федоткой, присоединился к остальным всадникам. Они, ведя лошадей на поводу, шли лесом, выбирая места, менее всего затрудненные поваленными деревьями, начали удаляться от Яика, мысленно прикидывая, на каком они расстоянии от засады с атаманом Барбошей.

– Дьявол корявый! Чтоб упырь таскал твою бабку по такому же бурелому, намотав косы на руку! – ворчал за спиной Матвея хрипловатым голосом Ортюха Болдырев, ругаясь на невидимого лешего. – Нет того, чтобы добрым молодцам просторную просеку расчистить, так, скверную душу теша, навалял сухостоя!

– Не накликай нечистого, Ортюха, – отшутился Иван Камышник, хрустя валежником рядом с давним другом. – Услышит твое недоброе пожелание своей любимой бабке, налетит, не такую потеху учинит над нами, вовсе из лесу не выдеремся! А то начнет водить нас кругами по своим владениям, не то что ногаев, а и своего городка не сыщем!

Рябой Тимоха Приемыш сдвинул шапку с влажных от тяжкой ходьбы белокурых волос, глянул на атамана крупными ярко-синими глазами, серьезным тоном, будто успокаивая Матвея, объявил:

– От лешего я остерегся верной приметой! Будучи в отрочестве послушником, узнал от преподобного иеромонаха Фотия, чтобы уберечься от козней лесного деда, надобно, собираясь в лес, повернуть стельки лаптей или сапог пятками вперед. Вот лешему и невдомек будет, в какую сторону шел человек!

Матвей, мало веря во всякую нечисть, улыбнулся, но разубеждать Тимоху не стал. «Пусть думают, что это и в самом деле поможет не заблудиться в чащобе, – подумал он, – у меня другая, более верная примета – теперь наступает полдень, солнце должно греть в затылок! Хоть и не печет сквозь густые кроны, зато видно, где пробиваются прямые лучи…»

– Поспешим, братцы! Вот-вот у берега пальба учинится, а мы сюда не по грибы залезли! – поторопил Матвей казаков и, высматривая впереди наиболее удобное место между стволами деревьев, прибавил шагу, натягивая повод вороного коня. – Думаю, полверсты прошли, давайте к опушке выбираться!

– Слышу впереди гомон! – подал голос Федотка, которому удалось опередить остальных товарищей на полсотни шагов.

– И я слышу! – отозвался Матвей. – Знать, ногайские конники у нашего городка, теперь… – и не договорил своего предположения, как справа от них послышалась залповая пальба из пищалей, затем отдаленный сплошным гулом людской крик многих сотен голосов. Над лесом, снявшись с гнезд, закружили сотни перепуганных птиц.