Последний атаман Ермака

– Жаль, что наш сибирский толмач Микула остался у Строгановых, где его семья проживает, с нами в Москву не поехал. Добрый был толмач. Но и нам нет нужды на Москву надеяться, тем более, что толмачи у нас и свои есть. – Он быстро обернулся, поискал глазами казака Гордея, который стоял неподалеку, повелел: – Покличь мою женку Марфу да женку есаула Болдырева Зульфию. Они, видел я, около полоненных ногайских женок были. Скажи, чтобы шли ко мне весьма спешно. Да, Гордей, смотри не проговорись, что Митяя уволокли в плен, иначе Маняша в слезы ударится! Томилку Адамова я сам уже оповестил про Митяя, смолчал мужик, только зубами скрипнул страшно…

Молоденький казак, рад атаманову поручению, сбежал с насыпного вала и, придерживая левой рукой саблю у пояса, чуть ли не вприпрыжку побежал вглубь острова, где у срубовой избы Мещеряка толпились повязанные пленники, а чуть в стороне под старым ветвистым тополем сидели пленные ногайские женщины, и среди них важная госпожа в шелковых одеждах и в украшениях, которые у нее пока что никто не отобрал.

– Марфа! Атаман Матвей срочно кличет тебя и Зульфию к переправе! Есаул Ортюха с берега знак подал, что от ногаев едут переговорщики, так чтобы вы были там толмачками! Бог весть, о чем они учнут бормотать, так что и сам дьявол их не поймет!

Марфа легко поднялась с поваленного и очищенного от коры светло-серого ствола дерева, которое служило длинной лавкой около кострища, где они с Зульфией готовили еду в котле, резонно заметила молодому казаку, который в нетерпении перебирал ногами на месте, готовый бежать к атаманам на вал:

– Так и ты, свет наш ясный Гордеюшка, по их разумению, бормочешь такоже нелепицу, потому как ногаи в толк не возьмут, о чем речь твоя. – Марфа сделала несколько шагов в сторону пленных ногайских женщин, позвала свою подругу, с которой за минувший год крепко сдружилась: «Зульфия, идем на зов атаманов. У казаков без нас дело никак не спорится!»

Чем-то взволнованная, Зульфия подошла к Марфе и взяла ее под руку.

– Что с тобой, сестрица? – с тревогой спросила Марфа, озабоченно заглядывая в напряженное лицо подружки, – Случилось что-нибудь?

Зульфия, оглядевшись вокруг широко раскрытыми черными глазами, негромко, медленно подбирая нужные слова, словно сообщая великую тайну, пояснила причину своего беспокойства:

– Я догадываюсь, сестрица, зачем едут ногайские мурзы к нам!

– Зачем же еще? – спросила Марфа, пораженная таинственностью слов подруги. – Договариваться о выкупе за пленных воинов.

– Там, – и Зульфия кивнула головой за спину, – знатная ногайская женщина! Это сестра хана Уруса!

Марфа едва не споткнулась на ровном месте, быстро повернулась лицом к Зульфие и, не поверив услышанному, переспросила, вцепившись в просторный рукав шелкового ярко-красного халата.

– Как ты сказала? Сестра хана Уруса? Не может того быть! Что она делала в ногайском войске?

– Госпожа Айгуль, сестра хана Уруса, увидела меня и подумала, что я пленница у казаков, а моего родителя князя Елыгая она хорошо знает, и меня маленькую помнит, потому как лет десять назад со своим мужем Шиди-Ахмедмурзой приезжала с посольскими делами к хану Кучуму. Мужчины уговаривались о большой войне всеми ордами: крымской, ногайской и кучумовской против московского царя. А теперь боится, что ее насильно возьмет в жены какой-нибудь старый, беззубый и одноглазый казак!

Удивлению Марфы не было предела, но последние слова подруги заставили ее невольно рассмеяться.

– Почему же непременно беззубый и одноглазый? Она барыня статная, ей едва за тридцать лет. Иной есаул не прочь будет ввести ее в свой домишко. Неужто наш кашевар Самсон, помощник старца Еремея, так ее очаровал, что она решила о такой своей участи?

– Тот старик Самсон издали подмигнул госпоже Айгуль и при этом, как она сказала мне, почмокал вытянутыми, как у селезня, длинными губами. Тут и оборвалось сердце у ханской сестрицы! Страх ведь, да?

– Да-а, Самсон не очень-то подходит в женихи ханской сестре, твоя правда. Я теперь понимаю, почему так спешно едут ногайские переговорщики! – высказала догадку Марфа, ускоряя шаг, чтобы быстрее дойти до места, где из стругов сделали плавучий мост к берегу. – Должно, ее супруг Шиди-Ахмед торопится освободить ее из рук казаков. Фу-у, добежали уже! – Отыскав взглядом атаманов, Марфа подошла к ним с Зульфией, в знак уважения на глазах казаков поклонилась едва не в пояс. – Звали нас, атаманы? Слушаем и повинуемся, – а у самой озорные бесенята в глазах скачут. Хотела было пошутить, но сдержалась, видя, что дело серьезное, не до смеха.