Последний атаман Ермака

– Что отважен, то правда, – согласился Барбоша, запустив пальцы под шапку и яростно почесав за правым ухом. – Ну, а сколь многоопытен в ратном деле – позрим через три дня. Нам за это время надо еще кое-что сделать, пока с обоих берегов не полетели густым роем ногайские стрелы.

– Да вроде все изготовили, Богдан, – отозвался Матвей, прикидывая, что же еще можно сделать ради долгой осады?

– Э-э, молодо-зелено, – без обиды в голосе со смехом сказал бывалый атаман. – Вот себе мы на острове три колодца вырыли – молодцы, от жажды не умрем! А как поить коней, скотину? Прикинь, это сколько же надо ведер воды вытащить из глубины, чтобы этакую утробу напоить? А? Или к реке будем гонять на водопой? Так через неделю ни коня, ни овцы живой не останется! Ногаи из зарослей стрелами побьют.

«Ну и голова у Богдана! – восхитился Матвей, – Поумнее иного думного дьяка будет, хотя грамоты и заморских языков не знает!»

– Так что же придумать? – спросил он. – Побьют скотину, придется дорезать и варить.

– Животы разболятся, ежели в неделю столько мяса в утробы напихаем! – засмеялся Барбоша. Он распорядился есаулам оставить у частокола три сотни казаков в карауле, меняться им через два часа, а остальным быть в работах. – Обещал князь-хан дать нам время на размышление, да сами же, братцы-казаки слышали от толмача, что хитер и многоопытен ногайский воевода, как бы и в самом деле какую-нибудь пакость нам не уготовил. А мы теперь же пройдем на восточный край острова. Есть у меня, худородного мужичка, одна мыслишка! На месте и прикинем, годится ли применить в пользу нашего воинства!

Заинтересованный Матвей вслед за старым атаманом спустился с помоста и по утоптанной траве проследовал за ним через городок к восточной оконечности, где у казаков помимо невысокого вала с частоколом была сооружена срубовая башня с бойницами для десяти стрелков в два ряда по вышине, чтобы палить из пищалей встречь речному течению. Остановились у этой башни.

– Видите, казаки, берег здесь не так крут, как на северной и южной оконечности острова. И песчаная полоса всего сажени две.

– Видим, – хмыкнул в усы задумчиво Ортюха Болдырев, все еще не понимая задумки Барбоши. – Так и сюда коней и овец не выгонишь на водопой! В частоколе надобно будет просторные ворота срочно делать, да и ногаи с обеих сторон все равно стрелами достанут, побьют нашу худóбу да и пастухов тоже!

– Ортюха прав, Богдан, – согласился с есаулом и Мещеряк. – В чем твоя задумка? – а сам внимательно смотрел на песок берега и на быструю воду Яика, которая набегала на остров мелкой волной, словно хотел увидеть именно в ней разгадку атаманова замысла.

– А мы вот что сделаем, казаки! – Богдан что-то прикинул про себя, потом поманил к себе рукой есаула Нечая Шацкого, который оборонял восточную сторону острова. Когда есаул спустился по лестнице с башни и подошел к ним, Богдан сказал то, о чем думал в последние часы:

– Возьми, Нечай, полста крепких казаков с заступами, а ты, Матвей, пришли сюда недавних мужиков во главе с Томилкой Адамовым. Он как-то сказывал, что доводилось ему крепостцы ставить на засечной черте, когда ходил по молодости в стрельцах. Твоя работа, Нечай, – прокопать две глубокие канавы от частокола вовнутрь острова для пуска речной воды. А Томилка со своими людьми разроет песчаный берег, ивовыми прутьями укрепит стенки, чтобы песок не затянул входную канаву от реки до частокола. А от частокола канаву раздвоим, чтобы можно было сразу побольше скота поить. И здесь стенки канавы укрепить ивовыми прутьями. Скотина глупа, полезет к воде гуртом, копытами враз землю обрушит. Работать, казаки, с наступления сумерек и всю ночь, чтобы ногайские доглядчики не распознали о наших приготовлениях.

«Ну и смекалист наш старшой атаман! – в который раз подумал Матвей, слушая толковые приказы Богдана Барбоши. – Жаль, очень жаль, что его не было с нами в Сибири! Видит бог, он был бы весьма полезен атаману Ермаку Тимофеевичу!»

– Нечай, тебе быть за главного при рытье водотоков, – повелел Барбоша. – Я скажу Томилке, чтобы потихоньку начали рубить ивовые прутья и сносить сюда. Ну, а мы с тобой, Матвей, будем посменно стоять во главе с караульными казаками. Не очень-то я полагаюсь на слово князь-хана, что он по доброй воле дает нам такой долгий срок на размышление! Знает ведь, что мы не будем сидеть на пенечке, подперев головы руками в бездельном раздумье!

И как в воду смотрел атаман Барбоша, высказывая сомнение в трехдневном мирном стоянии казаков и ногайского войска. Пополудни второго дня караульные казаки с высоких деревьев всполошили городок тремя пищальными выстрелами. Матвей Мещеряк, спешно поднимаясь на помост частокола, вскинул голову и громко спросил:

– Что в степи? Неужто князь-хан сызнова едет к нам для устрашающих разговоров?

Молодой казак, придерживая серую баранью шапку рукой, чтобы не свалилась, просунул голову между ветвей высоченного осокоря, прокричал в ответ, и в голосе слышна была тревога: