Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера

«Где только что стоял шум и гам, теперь воцарилась тишина. Женщины начали вытирать глаза передниками. Мужчины опустили головы. Девушки стыдливо потупили взоры. После слов отца всякие разговоры о Дин-Тора разом прекратились. Всеми, казалось, овладел стыд и священный трепет. Устами отца говорила сама Тора, и люди чувствовали, что сказанное справедливо до последнего слова. Я много раз был свидетелем тому, как отец своими простыми увещеваниями побеждал людскую мелочность, суетное высокомерие, глупую злость и спесь…»

В главе «Большой Дин-Тора», где раввину приходится разбирать чрезвычайно запутанную тяжбу между двумя бизнесменами, он выступает как интеллектуал, способный разобраться в любой, даже до того совершенно незнакомой ему проблеме и найти ее оптимальное решение, предельно соответствующее установкам Торы. И то бремя ответственности, которое он чувствует, принимая это решение, не может не вызывать уважение.

Зингер остается в этой главе верен себе: рассказывая, как его отец вершил суд, он разворачивает почти детективное действие и перед развязкой доводит повествование до крайней степени напряжения:

«Так вот, последний день разбирательства выдался по-настоящему бурный. Уже не только участники тяжбы, но и поверенные кричали криком. От первоначального дружелюбия между ними не осталось и следа — теперь они ссорились и поливали друг друга грязью. Наконец, их долго сдерживаемая злость получила выход — они пререкались и вопили, пока совсем не обессилели. В этот момент отец вынул платок и велел тяжущимся прикоснуться к нему в знак согласия подчиниться его решению. Я стоял рядом и дрожал. Я был совершенно уверен, что отец ничего не понял из их путанных премудростей и что его постановление будет столь же несуразно, как зуботычина вместо субботнего приветствия. Но вдруг выяснилось, что за прошедшие дни мой отец все-таки уловил суть спора…»

Но вот наступает развязка:

«После того, как он (отец — П.Л.) объявил решение, некоторое время стояла тишина. Ни у кого не было сил заговорить. Чернобородый смотрел на отца свирепым взглядом. Малорослый состроил гримасу, как будто он случайно проглотил что-то кислое. Раввин с круглыми глазами цинично улыбался, демонстрируя желтые зубы…

…Придя в себя, они принялись ругать отцовское постановление на чем свет стоит. Дошло до оскорбительных намеков. Аргументы отца были простые:

— Я же спрашивал вас, хотите ли вы абсолютного решения, или согласны на компромисс.

— Компромисс тоже должен быть разумным.

— Вы слышали мое решение. Казаков, чтобы заставить вас его выполнить, у меня нет.