Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера

Все происходящее в мире повергало его в уныние.

Культ вождей, царивший в соседних Германии и Советском Союзе, был, с его точки зрения, возрождением того идолопоклонства, самого отвратительного язычества, которое клеймили в своих книгах еврейские пророки. Но, предъявляя суровый нравственный счет и к самому себе, Зингер не раз задавался вопросом, а не превратился ли он сам в своего рода язычника, поклоняющегося сразу двум идолам — сексу и литературе? Разве он не возвел и любовные утехи, и само творчество как таковое на некий пьедестал, объявив их единственным, ради чего стоит жить?

В то же время, даже находясь в тисках депрессии, Зингер продолжал работать, публиковал рассказы на мистические темы в различных изданиях, и именно в тот период сформулировал для себя три основных принципа творчества, которым оставался верен всю свою жизнь и которые не раз излагал в своих интервью:

1. Любое произведение должно строиться на остром, захватывающем сюжете и с помощью этого сюжета держать читателя в постоянном напряжении.

2. Писатель должен браться за перо только в том случае, если он чувствует острую, непреодолимую потребность написать задуманное произведение.

3. Садиться писать данное произведение следует лишь в том случае, если писатель действительно уверен, что он — единственный человек на планете, способный его написать; раскрыть ту или иную тему или идею так, как, кроме него, их не сможет раскрыть ни один другой художник.

Биографы Башевиса-Зингера отмечают, что у духовного и творческого кризиса, который переживал писатель после 1933 года, были, как минимум, две объективные причины.

Первой из них стала внезапная смерть Яши — 14-летнего сына Исраэля-Иешуа и Гени Зингеров. Нанеся тяжелый удар по старшему брату и невестке, от которого они так и не оправились до конца жизни, она произвела на неизгладимое впечатление и на Исаака Зингера. Он был искренне привязан к своему одаренному племяннику, и, наблюдая за ним, часто видел в нем самого себя в отроческом возрасте. Смерть Яши Зингера, наложившись на смерть отца и Гины, еще раз напомнила ему хрупкости бытия, о том, как порой «жесток» и «несправедлив» бывает Бог. Долгое время, глядя на снующих по улицам людей, он не мог ни о чем думать, кроме того, сколько же каждому из них осталось до смерти, и если дни человека сочтены, стоит ли ему вообще жить и чем-то заниматься в жизни?

Вместе с тем его мистические настроения усилились, и во всем происходящем, от бытовых мелочей до глобальных политических событий, он теперь видел отчетливое проявление потусторонних сил, незримо вмешивающихся в дела материального мира.

Вторым фактором, оказавшим решающее влияние на настроение Зингера, стал, вне сомнения, приход Гитлера к власти. В мемуарах и в художественной литературе часто можно встретить утверждение, что евреи Польши и Украины не спешили бежать от нацистов потому, что помнили о том, как лояльно немцы относились к евреям в годы Первой мировой войны, и считали слухи о готовящемся «окончательном решении еврейского вопроса» не чем иным, как «пропагандой».

Однако это, безусловно, далеко не так. Значительная часть еврейской интеллигенции Европы прекрасно осознавала ту опасность, которую нес Гитлер и миру в целом, и евреям в частности. Другое дело, что бежать евреям Польши уже в 1933 году было практически некуда.

Братья Зингеры были одними из первых, кто осознал, что реваншистские планы Гитлера и его заявления о евреях — отнюдь не просто слова; что Гитлер приложит все усилия для того, чтобы претворить их в жизнь. Сама окружающая реальность убеждала их в этом. Растущие день ото дня аппетиты Гитлера доказывали, что настанет день, когда немецкая армия снова войдет в Польшу. Не было никаких сомнений, что в этом случае миллионы польских евреев ждет смерть. Это подтверждал и резкий рост антисемитизма внутри Польши. Существовавший, в принципе, всегда, он после победы нацистов в Германии начал непрестанно усиливаться. Многие поляки не скрывали, что они ждут прихода Гитлера, чтобы иметь возможность физически расправиться со своими еврейскими соседями; нацистская партия Польши становилась все более популярной. Несмотря на то, что сам Гитлер считал поляков «неполноценной расой», как выяснилось, многие поляки согласны признать собственную неполноценность, если евреям при этом будет вообще отказано в праве на существование.