Читаем Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера полностью

И тогда выходит все наоборот. Гимпл-там — это как раз символ еврейского народа, а вот его жена Элька, постоянно дурачащая его и издевающаяся над ним — это и есть… Всевышний. Да и разве само имя Элька не созвучно слову «Эль», то есть Бог?!

Ну, а та слепая, противоречащая всякому здравому смыслу, наперекор всему и вся вера, с которой Гимпл верит своей Эльке, наотрез отказываясь расставаться с ней, продолжая ее любить, даже когда Элька сама призналась ему в обмане… Разве эта вера не напоминает веру еврейского народа в Своего Бога, в неразрывность заключенного Им союза, в Его любовь к нему — несмотря на все то, что происходило с этим народом на протяжении всей его истории?!

Круг замыкается, и уже неважно, кто есть кто в этом круге. Важно, что и в этом, и во всех остальных мирах, из которых Элька приходит во сне Гимплу, оба они так и останутся неразлучными, им просто некуда деться друг от друга…

Таким образом, в рассказе «Гимпл-там» спрятан ключ к зингеровскому пониманию Холокоста — ключ, без которого невозможно открыть «двери», ведущие к тайным смыслам всех остальных его романов и рассказов на эту тему.

Подобно раввину Пинхасу-Менахему-Менделю, мирившему приходивших к нему разводиться супругов, его сын Иче-Герц пытался примирить Бога с его народом, а евреев — с их Богом, убеждая обе стороны в необходимости сохранения их «брака», находя и слова укоризны, и слова оправдания как для одной, так и для другой стороны.

И, как ни странно это прозвучит, именно в этой добровольно взятой на себя роли даяна, судьи и кроется в значительной степени секрет небывалой популярности Зингера у еврейского читателя в 40-70-х годах. Ибо, демонстративно отрекаясь от своего Бога; бросая Ему страшные обвинения, отказываясь от традиций и образа жизни своих предков, еврейский обыватель того времени крайне нуждался в том, кто постоянно напоминал бы ему об этом самом Боге, разубеждал бы его в том, что, отказавшись от Него, он сделал правильный выбор.

Это, кстати, отчетливо видно во всех произведениях Башевиса-Зингера, где действуют герои, пережившие Катастрофу. И Дора в «Сестрах», и Маша во «Врагах», и Мирьям в «Мешуга», и героини многих других рассказов и романов Зингера, демонстративно греша, подчас проклиная Всевышнего, одновременно продолжают исполнять многие Его заповеди — зажигают субботние свечи, едят мацу в Песах и т. д. И дело тут не в привычке — дело в той любви-ненависти, которую они испытывают к Богу, вопрос об отношении к Которому становится для них в итоге главным вопросом в жизни.

* * *

Следующим рассказом Башевиса-Зингера, привлекшим к себе внимание читателей в 1943 году, стала новелла «Маленькие сапожники» — наивная, идиллическая, напоминающая собой типичную «американскую сказку». Однако через историю рода «маленьких сапожников» Шустеров из Фрамполя, Зингер сумел показать всю историю польского еврейства. Подобно главному герою этого рассказа Аббе Шустеру, миллионы его соплеменников врастали на протяжении столетий в польскую землю. Абба был уверен, что не оставит Польшу даже после того, как явится Мессия и уведет всех евреев в Иерусалим — он будет отправляться на облаке лишь по большим праздникам. Потому-то для Аббы стало таким ударом отъезд его сыновей в Америку, где они становятся богатыми, преуспевающими людьми, владельцами известной обувной фабрики.

Но вот нацисты входят в Польшу, и оказывается, что, переехав в Штаты, его сыновья подготовили тем самым почву и для его спасения — подобно тому, как некогда библейский Иосиф оказался против своей воли в Египте для того, чтобы спасти от голодной смерти свою семью. И встреча растерянного, на какое-то время утратившего связь с реальностью Аббы со своими сыновьями и уже успевшими сильно ассимилироваться внуками тоже невольно вызывает ассоциацию встречи библейского Иакова с Иосифом.

В финале рассказа его сыновья, почтенные фабриканты, садятся вместе с отцом за верстак, тачают вместе с ним башмаки и поют — поют ту старую незамысловатую песенку на идиш, которую они пели в детстве. В этот момент становится ясным сокровенный смысл этой новеллы: да, история евреев Польши закончилась, родовой дом Шустеров, где они на протяжении столетий рожали и воспитывали детей погиб, но благодаря Америке, по меньшей мере, часть еврейского народа спаслась. Но это спасение будет бессмысленным, если не удастся восстановить разорванную цепочку поколений, если евреи не сумеют остаться самими собой — как это удалось им в свое время в Египте времен фараона.

Для понимания творчества Зингера чрезвычайно важно то, как он описывает чувства и мысли Аббы, плывущего на корабле в неведомую ему Америку:

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное