Последний бой

Польщенный этим предположением, Кутымбай тоже рассмеялся, но тут же услышал многозначительное покашливание Айтен-муллы, понял его намек и сообщил усатому серьезно:

— Нет, Таджим, эту девушку я решил выдать за нашего почтенного муллу. Вот он, счастливчик!

Айтен-мулла приосанился, с чувством собственного достоинства обвел взглядом всех присутствующих и скромно опустил глаза.

— Она чья же дочь? — несмело спросил дуйсенбаевский мулла.

— Зарипбая из рода ашамайлы.

— Разве Зарипбай бросил свою жену? — удивился мулла. — Вот новость!

— Эге, этой новости уже четыре года. Моя жена приютила их в нашем ауле, мать и дочь.

— Навещает их Зарипбай? — поинтересовался мулла и тем снова навлек на себя немилость Дуйсенбая.

— Что же он, не мужчина, чтобы слюни распускать над каждым своим плевком?

— Зарипбай очень достойный человек, — поддержал его Кутымбай. — Вспомните, как он вел разговор с Турдыклычем, который в Кунграде войско собирает! Нет, Зарипбай смелый человек, настоящий каракалпак!

— В наше время кто хочет выжить, обязан быть смелым! — с явным упреком бросил Таджим.

Кутымбай посмотрел на него вопросительно, решил, что этот упрек наверняка адресован кому-то другому, и заговорщически произнес:

— Разве можно все, что накопил за целую жизнь, отдать вот этим босякам? Сказки это, будто такая власть пришла. Какая же может быть власть без богатства, без сильных и слабых? Я души б своей не пожалел для человека, который бы поднял восстание против этой власти!

— Зачем этому человеку твоя душа? — неприязненно отмахнулся Таджим. — А деньги для него ты не пожалеешь?

Кутымбай не на шутку разгневался:

— Говоришь так, будто аллах тебя своим щитом назначил! А кто Шайдакова живым пропустил через эти края?!

Таджим поднялся, грозно сжал кулаки. Дуйсенбай почувствовал приближение ссоры. Не зная, как предотвратить ее, взволнованно вертел головой то в сторону Кутымбая, то в сторону Таджима:

— Ну зачем кричать? Зачем шум подымать?

— Испугался? — всем гневом своим обрушился на него Кутымбай. — Сменил мужское сердце на заячий хвост?

— Сердце мужчины — не расшитая тюбетейка, чтоб красоваться ею перед каждым встречным! Даст бог, еще будет случай сравнить мужество наших сердец, — рассудительно ответил Дуйсенбай. — А криком ничего не докажешь. Только лишний раз убедишься, что и стены имеют уши.

Слова жениха подействовали: Кутымбай и Таджим примирительно переглянулись и сели на прежние места. И когда в юрте снова воцарились мир и согласие, Дуйсенбай сказал:

— Мне тоже хочется поговорить с тобой о важных делах. Для того вот и Таджима взял с собой. Но не сейчас. И не здесь. Отложим.

Все присутствующие молча согласились с доводами Дуйсенбая. Только Таджим отодвинулся к опорной решетке и, улегшись на спину, задумчиво наблюдал, как яркие, быстрые искры струятся сквозь шанарак — решетчатое отверстие в куполе юрты.

Долгое молчание нарушил мулла, которого привез с собой Дуйсенбай:

— Такие слухи ходят в народе, будто большои набирают людей из наших аулов для обучения в русских школах. Чтоб против шариата наставить их, против аллаха... Мало того, что землю беднякам раздают, теперь еще...

Но Дуйсенбай не дал мулле закончить, прервал его, будто схватил за язык:

— Шайтан безмозглый! О чем сейчас договорились? Будет время, обо всем потолкуем!

— А ваш уважаемый мулла не лопнет, если не сообщит какой-нибудь дурной новости? — мрачно поинтересовался Кутымбай, и Таджим из своего угла добавил:

— Чем сеять такие слухи, лучше бы проклял тех отступников. Все равно для них уже могила приготовлена.

Мулла, который и до сего времени чувствовал себя поверженным и виноватым, теперь и вовсе скуксился. Прижав колени к тощему животу, он сидел в уголке, как побитая собака. Казалось, скажи ему сейчас Дуйсенбай еще хоть одно резкое слово, и мулла жалобно заскулит.

Выйдя из душной байской юрты на свежий воздух, Джумагуль вздохнула полной грудью. Все-таки как хорошо, что есть это звездное небо, этот широкий степной простор. Чтобы привыкнуть к окружающей темноте, она на мгновенье закрыла глаза.

Кутымбай не сказал ей, кого позвать в юрту. Но Джумагуль догадалась: Нурыма — доверенное лицо бая, злейшего врага всех жителей аула. Встречаясь с ним на улице, девушка готова была юркнуть в любую мышиную норку. Но Нурым, понадобись ему Джумагуль, и там разыскал бы ее. Спасения от Нурыма не было нигде и никому. Жестокий, бессердечный человек. А попробуй кто пожаловаться баю, и сам же жалобщик бывал наказан.

Немного поразмыслив, Джумагуль решила, что искать Нурыма нужно в доме Бибигуль. Где ж еще мог находиться сегодня байский прислужник?

Еще не доходя до знакомой юрты, Джумагуль услышала громкие голоса, плач, перебранку.

— Выслушай, отец! Прошу тебя, выслушай! — надрывался высокий женский голос, в котором Джумагуль без труда узнала мать Бибигуль. — Пока я жива, моя дочь не выйдет замуж за старика!

Не осмелившись войти, девушка остановилась на улице.