Последний бой КГБ

Нельзя сказать, что ислам в Иране был всего лишь идеологическим орудием. Иранцы – люди глубоко верующие, убежденные в правоте идей ислама. У большинства из них нет других идейно-мировоззренческих ценностей, хотя, конечно, кто-то из них воспринял и марксизм, кто-то – западный либерализм. Духовные авторитеты знали гораздо лучше умонастроения иранского народа, нежели шахская семья, и неизмеримо лучше, нежели ее иностранные партнеры и советники. Оказалось, что так называемые «ахунды», или «муллы», как часто с оттенком презрения называли представителей духовенства, – это умные грамотные люди, способные повести за собой народ. Иранская революция не была чем-то искусственно созданным – это было действительно проявление воли народа и отвечало духу ислама. Любые попытки вооруженного подавления этого движения только усиливали его. И, в конце концов, и шаха, и американцев просто-напросто вышибли из Ирана. Но досталось не только им. И Советский Союз исламский режим не жаловал. Хомейни, как известно, даже написал Горбачеву письмо, в котором призывал его уверовать в свет ислама. Таким образом, религия и политика слились в едином потоке, и сам имам Хомейни не раз указывал, что религия и политика в исламе неразделимы. Иранский опыт стал серьезным примером для всего мира.

– А религиозно-политический опыт соседнего, преимущественно суннитского, Афганистана имеет свою специфику? В свое время мне пришлось слышать от одного из высокопоставленных представителей спецслужб «демократического» Афганистана такое утверждение: «Хорошо, что вы, русские, пришли, и все вы правильно делаете. Вот только не надо на ислам нажимать, с исламом дружить надо».

– Лозунг борьбы с неверными активно использовался во времена борьбы с СССР. Ушли советские войска, пало дружественное СССР правительство Наджибуллы – и что же произошло? Казалось бы, оснований для лозунга «Ислам в опасности» больше нет, но междоусобица, теперь уже между «защитниками ислама», развернулась с новой силой. В ее результате был разрушен Кабул, устоявший во времена советского присутствия. Все полевые командиры-моджахеды, крупные и помельче, получали помощь от США, военную и финансовую. Многие из полевых командиров успешно занимались и занимаются по сей день производством наркотиков, что совершенно недопустимо для мусульманина.

– Говорят, что этим грешили и ультраортодоксальные талибы?

– Когда установилась власть талибов, то производство наркотиков упало почти до нулевого уровня. Как только талибов выгнали, уровень наркоиндустрии вырос в разы, по сравнению с предыдущим периодом. По данным, приводимым года три назад, в Афганистане производилось (я могу и ошибиться) что-то около 3400 тонн опия-сырца и, разумеется, героина. Эти наркотики идут преимущественно в Россию, а через нее – в Европу. Американцы не борются с наркопроизводством в Афганистане. У них простая логика: если мы начнем наступать на производителей наркотиков, то даже те вооруженные группировки, что ныне с нами сотрудничают, обратят оружие против нас.

Да, в Афганистане, несомненно, были люди, искренне верившие в то, что они защищают ислам. Но для большинства религия была лишь предлогом для борьбы с правительством НДПА и для получения военной помощи из США и Пакистана.

– Как вы знаете, начиная с 2005 года руководство России провозгласило курс на особые отношения с исламским миром, признав, что Россия – его часть. РФ также вступила в Организацию Исламская конференция (ОИК). Как, по-вашему, насколько подобный шаг адекватен с точки зрения политической перспективы? Не ждут ли нас некоторые подводные камни на этом направлении?

– Насколько эффективным будет подобный подход – покажет будущее. Что же касается возможных «подводных камней», то они существуют на любом политическом направлении. Разум политиков недостаточно силен для того, чтобы предвидеть, как будут развиваться события через какое-то время. Когда в 1985 году Горбачев и его соратники затевали перестройку, они не могли предвидеть того трагического конца, который произошел в 1991 году. Хороший политик, как хороший шахматист, может предвидеть на два, три, максимум четыре хода вперед. Но таких мало, в основном все видят не более чем на один ход. А дальше в эти шахматы уже играет история.