Егор Овчаренков

ПОСЛЕДНИЙ БРОСОК НА ЗАПАД

Роман

Глава 1

— Так сколько же человек вы убили?

Вопрос как бы завис в воздухе, и казалось, останется без ответа.

Однако ответ все-таки последовал. И голос звучал на редкость безразлично, даже буднично:

— А я и не считал. Раньше зарубки на прикладе делал, а потом надоело. Знаете — после второго десятка сбился со счета.

Подобные вопросы могли бы смутить кого угодно, но только не этого русского наемника, крепкого, накачанного парня в камуфляжной форме, вот уже без малого год воюющего на сербской стороне в Боснии, бывшей республике бывшей федеративной Югославии.

Тот, кто задал этот страшный вопрос, также не смутился, во всяком случае, виду не подал. Это был известный журналист российского телевидения, приехавший в Югославию снимать сюжеты о русских рейнджерах.

Место событий — сербские позиции в районе города Тузла, разбомбленные после налета авиации НАТО. Дымились развалины домов, в воздухе отвратительно пахло гарью, от развалин склада поднимался черный удушливый дым.

— Хм… Убивать? А что в этом страшного? Жизнь — она всегда строилась на насилии, и война — высшее проявление этой… высшее проявление жизни. Вон западные миротворцы, — наемник кивнул в сторону дымящихся руин, — тоже понимают, что без насилия не может быть мира. Все правильно…

Тележурналист, сжав микрофон, сунул его под самый нос наемника:

— Но убить впервые — это страшно?

Тот ухмыльнулся:

— Почему? Законы войны просты и незамысловаты, как автомат Калашникова: или ты убиваешь, или тебя… — немного помолчав, добавил: — то же самое и в жизни. Где-то я читал, — он наморщил лоб, — один очень неглупый человек сказал: «Жизнь — это война всех против всех». Хорошо сказано. А на войне, как и в жизни, главное — успеть убить первым. Вот тебя, — он перешел с журналистом на «ты», — тебя я мог бы убить секунды за три. А то и меньше. — Заметив в глазах репортера вопрос, он поспешил объяснить: — Могу скрутить голову — и ты свалишься, даже не пикнув, могу засадить тебе нож в солнечное сплетение или в сердце, могу…

Рейнджер еще долго объяснял; как он понимает свое ремесло. Скорее, он делал это больше для репортера, чем для будущих телезрителей, и делал это без бравады.

Ремесло как ремесло: одни убивают, другие снимают об этом сюжеты.

Журналист, приехавший в Югославию снимать репортаж о наемниках, нанятых сербской стороной, был не совсем подготовлен к общению с людьми, профессия которых — за деньги отстаивать чужие интересы с оружием в руках. Среди них встречались люди совсем другого качества, интересы которых составляли не столько деньги, сколько идеологические соображения, наиболее частое среди которых — «помочь православным славянским братьям»; об этой, правда, малочисленной категории журналист был наслышан больше.

Война в бывшей СФРЮ шла вот уже несколько лет, то затихая, то вновь разгораясь. И конца ей не было видно. На Балканы едва ли не со всей Европы стекались «искатели приключений», весь интерес которых состоял в зеленых купюрах с портретами американских президентов, которыми платили за риск.

Наемники. Одна из древнейших профессий.

Спартанцы на службе у персидских царей, славянские отряды при дворе византийских императоров, кондотьеры в средневековой Италии, ландскнехты — в Германии. Они были, есть и, наверное, будут.

Кто бы мог подумать, что в XX веке при расцвете наций, когда человек достигнет Луны и нацелится на Марс, вдруг разгорятся затяжные и кровавые религиозные войны. Вспоминались древние обиды, плодились новые — и снова, и снова гремели пушки, по дорогам двигались беженцы. А те из власть имущих, у кого водились деньги, загребали жар чужими руками — руками хладнокровных убийц-профессионалов, наемников.

Постигла эта судьба и благополучную цветущую Югославию. Сербы, хорваты, мусульмане-боснийцы превратились в смертельных врагов. А самая бедная из бывших ее республик — Босния стала ареной жестоких столкновений этих трех народов-противников, говоривших на одном языке.

И в этой стране профессия наемника расцвела пышным цветом.

Журналист задал новый вопрос:

— Вас много?

— Наемников? Достаточно. Во всяком случае, есть целые взводы, составленные преимущественно из них…

— Кто же эти люди, взявшие на себя труд решать этот конфликт? — Видимо, репортер решил выжать из своего собеседника как можно больше информации.

— Большинство составляют восемнадцати-, двадцатилетние парни — выходцы из Восточной Европы, бывших социалистических стран, по той или иной причине оказавшиеся, так сказать, не-у дел и желающие подзаработать деньжат, — с готовностью пояснил наемник, глянув в объектив камеры. — Некоторые — прирожденные воины, талант которых только здесь и может проявиться. Есть и идейные, приехавшие драться за «правое сербское дело», но таких мало. И тут, в Югославии, они, как правило, не приживаются… Война — дело серьезное, и выживают на ней в первую очередь люди сильные.

Репортер долго еще интервьюировал собеседника, пока вновь не завыла сирена, предупреждающая о налете натовских бомбардировщиков…