Последний бросок на запад

Емельянов взял предложенную пищу. Запах протухшего мяса и кислой каши резко ударил в ноздри.

— Ну и гадость!

— Ничего, привыкнешь. Лучшего здесь не найти…

Как ни был плох завтрак, молодой и крепкий организм наемника взял свое. Съев все и запив слегка подкрашенной водичкой, которую Петко обозвал «парашный кофе», Дима блаженно растянулся на койке.

— Ну вот и молодец! — похвалил его Дарко. — Видимо, здоровья у тебя хватает; у большинства людей после такой травмы рвота от одного вида еды… А у тебя ничего, даже румянец на щеках появился.

Емельянов довольно улыбнулся.

— Что поделаешь — каков есть…

— Оно и видно… — Петко завистливо осмотрел его мощную фигуру. — Вы что — спортсмен? Чем занимались, если не секрет?

— Самбо, потом таэквандо.

— Ого! — присвистнул юноша.

Дарко сокрушенно покачал головой.

— Ты — наемник?

— Да, воевал у Младича.

— Где?

— В разных местах — тут неподалеку.

— И много русских у нас здесь воюют? — спросил старик.

— Достаточно. Здесь, на востоке Боснии, не меньше сотни.

— Да… Вон оно как бывает — правительство ваше бросило нас на произвол судьбы, с американцами заигрывает, а братья православные на помощь пришли, минуя политиков… Эх, сколько живу, столько убеждаюсь: этим толстозадым начальникам на простой народ наплевать.

Дима вздохнул.

— Что поделать!..

Он прошелся по камере, потом сел.

— Да, так получается… — пробормотал Емельянов, поудобнее устраиваясь на матрасе.

Что еще делать в тюрьме, как не спать. К тому же ушибленная голова гудела, как колокол.

Сон ему был просто необходим. Сон и покой — лучшие лекарства, которые были доступны в этих обстоятельствах. Кроме того, во сне можно было забыться; во сне могло явиться, что он находится не в грязной каталажке, а в шикарной тачке с откидным верхом, рядом сидит красивая девушка по имени Злата, которая смотрит на него влюбленным взглядом. Вот она положила голову ему на плечо… Они останавливаются и идут в лучший ресторан. Около них суетятся официанты, заискивающе заглядывая в глаза. Он достает из кармана своего белоснежного костюма портмоне и небрежным жестом кидает на поднос со счетом пятидесятидолларовую бумажку. Официант кланяется…

Дима в полудреме улыбнулся. Теперь же его будущее неизвестно и туманно. Что его ждет — одному только Богу известно. И с чего это ему такая чушь пригрезилась? Но может быть, и на этот раз все образуется, все разрешится? Может быть, ему еще стоит на что-то надеяться?

Раздался пронзительный дверной скрип, и металлический голос скомандовал:

— Емельянов! Встать! Руки за спину! Пошел вперед!..

Пленник, не желая навлекать на себя неприятности, послушно поднялся со своего места, потер лицо руками и, подмигнув Дарко и его молодому спутнику, направился следом за охранником.

Вадим Чернышев с гордостью посмотрел на себя в высокое зеркало. Новая форма сержанта хорватской армии была ему к лицу. Плевать на то, что он предатель, зато это хорошо оплачивается. А выполненное задание — пленение главного русского рейнджера, знаменитого уже у хорватов Емельянова, автоматически привело к повышению в звании и премиальным.

Какое может быть сравнение с прежним. Платят ему теперь не жалкие гроши, а целую тысячу дойчмарок в месяц плюс полное содержание, плюс медицинская страховка!

То, что по всем законам он дезертир и предатель, его мало волновало.

В конце концов чем эти сербы отличаются от хорватов? Язык один и тот же, выглядят одинаково гадко… Те же славяне.

Религией? Да черт с ней! Поют те же самые псалмы, — только одни на мертвом и непонятном латинском, другие на еще более мертвом и не более понятном старославянском. Да и вообще, что это за язык такой — «старославянский»? Да нет такого языка! Русский — понятно. Украинский — понятно, есть такой. Польский, сербскохорватский, болгарский — это тоже реальные языки! А старославянский — кому он нужен?

Босняки, так те мусульмане, это тоже понятно… Ну и пусть молятся своему Аллаху. Хрен с ними!

А тысяча дойчмарок в месяц — это не шутки. За год это двенадцать тысяч, больше четырех тысяч лат! Да с этими деньгами он купит в Риге отличную квартиру, и на машину останется. И пошла в жопу эта Россия! Жалко, конечно, свой народ… русских в Латвии, — думал он. — Ну ничего, выгоним лабусов из Риги… В конце концов Рига — стопроцентный русский город. Даже если и не получится ничего, хотя бы постреляю… В латышей стрелять будет куда приятнее, чем в братьев-славян.

С этой Югославией, после ее разделения, черт ногу сломит. Земли — не больше, чем во всей Балтии, а границ понаделали… От Македонии до Словении — дюжина наберется. Это на территории, по размеру не превышающей какую нибудь российскую область!

А этот полковник, его теперешний начальник Зденко Янтолич — наглый тип. Вы, говорит, принимали участие в боевых операциях, убивали хорватов? Будто я такой дурак, чтобы правду сказать! Вот, говорю, приволок главного убийцу ваших солдат… Поверили…