Последний человек

В английской конституции все предусмотрено для мирного исхода борьбы. В последний день ее разрешается оставлять лишь двух кандидатов, и, чтобы избежать, если возможно, финальной схватки, одному из них за добровольный отказ предлагается какая-либо выгодная и почетная должность, а также некоторые преимущества на следующих выборах. Как ни странно, однако, не было еще случая, чтобы кто-либо из кандидатов на это согласился, поэтому данный параграф закона как бы устарел и во время дебатов ни разу не был нами упомянут. Когда нам предложили образовать комитет для избрания лорда-протектора, парламентарий, выдвинувший кандидатуру Райленда, встал и, к нашему крайнему изумлению, объявил, что тот свою кандидатуру снимает. Эго было встречено сперва молчанием, затем глухим гулом голосов, а когда председатель объявил, что избранным считается лорд Раймонд, раздались аплодисменты и восторженные крики. Оказалось, что нам нечего было опасаться поражения; если бы мистер Райленд и не вышел из борьбы, наш кандидат был бы избран единогласно. Теперь, когда борьба окончилась, каждый вновь почувствовал прежнее уважение к нашему другу и былое восхищение им. Все поняли, что Англия не имела еще протектора, столь способного справиться с многотрудными обязанностями этого высокого поста. Все голоса слились в один, и этот голос повторял имя Раймонда.

Раймонд явился. Я сидел в одном из кресел на самом верху и видел, как он шел по проходу к столу спикера. Присущая ему скромность возобладала над торжествующей радостью. Раймонд неуверенно огляделся, словно глаза его были затуманены. Адриан, сидевший рядом со мной, поспешил к нему, прыгая через скамьи. Это ободрило нашего друга; когда он заговорил, неуверенность его исчезла и он выступил во всем блеске своей победы. Предыдущий протектор, торжественно вводя его в должность, вручил ему текст присяги и полагающиеся знаки отличия. Парламентарии разошлись. Первые лица государства окружили вновь избранного лидера и проводили в правительственный дворец. Адриан куда-то исчез; когда вокруг Раймонда остались лишь близкие друзья, он вновь появился вместе с Айдрис, чтобы поздравить друга с успехом.

Но где же была Пердита? Заботливо подготовив на случай поражения свое незаметное бегство, Раймонд настолько обо всем теперь позабыл, что осведомился, где она. Услышав о ее таинственном исчезновении, он все вспомнил. Адриан уже пытался найти ее, полагая, что тревога должна была привести Пердиту куда-нибудь поближе к парламенту и теперь ее отсутствие могло означать несчастный случай. Но Раймонд, ничего не объясняя, покинул нас, и через минуту мы услышали, как он проскакал по улице, невзирая на дождь и ветер, которые, казалось, бушевали по всей земле. Мы не знали, как далеко он отправился, и разошлись, думая, что они скоро вернутся во дворец вместе и что им сейчас стоило бы остаться вдвоем.

А Пердита со своим ребенком была уже в Дартфорде⁸⁶ и безутешно рыдала. Она распорядилась насчет продолжения пути, уложила уснувшую малютку на кровать и несколько часов провела в муках. Она то смотрела из окна на борьбу стихий, думая, что и они — против нее, то в мрачном отчаянии слушала шум дождя, то склонялась над своей крошкой, столь похожей на отца, и со страхом думала, что та унаследует те же страсти, те же неукротимые порывы, которые были его несчастьем. И тут же с восторгом и гордостью увидела на ее лице прекрасную улыбку, столь часто озарявшую лицо Раймонда. Это успокоило ее. Она подумала, что владеет бесценным сокровищем — любовью своего супруга, подумала о гении, возвышавшем его над современниками, о его преданности ей. Пердите стало казаться, что всем другим, кроме него, можно пожертвовать, и даже с радостью; что это было бы умилостивительной жертвой ради сохранения высшего блага, каким был он; что судьба требует от нее этой жертвы, этого доказательства ее любви к Раймонду, и что приносить ее надо радостно. Она представила себе их жизнь на греческом острове, где он решил уединиться, представила себе, как станет заботиться о нем, о прелестной Кларе, как они будут вместе ездить верхом, как она сделает все, чтобы он утешился.

Эта картина встала перед ней в столь привлекательном свете, что она исп)та-лась обратного: жизни в Лондоне, в роскоши и на вершине власти, когда Раймонд не будет принадлежать ей всецело, а она не станет для него единственным источником счастья. Ради себя самой она готова была желать ему поражения; и только ради Раймонда боялась этого желать.

Тут она услышала во дворе постоялого двора топот его коня. Он спешил к ней, сквозь бурю и ливень, лишь бы прибыть скорее. Что могло это означать, как не его поражение; теперь им надо было бежать из родной Англии, видевшей его позор, и укрыться в миртовых рощах греческого острова.

Мгновение — и она была в его объятиях. Он уже настолько свыкся со своей победой, что забыл известить о ней спутницу жизни. А она ощутила уверенность, что, обладая ею, он не станет отчаиваться.