Последний день Славена. Том 2

Карл знал, что де Жерен Годослава, мягко говоря, недолюбливает, потому что принадлежит к партии войны, но по воле короля, нашедшего с Годославом общий язык, война с бодричами, которая намечалась три с половиной года назад, не состоялась. Де Жерен рассчитывал получить часть княжества, если оно будет захвачено, в свое владение. И даже заводил об этом речь, хотя и не получил официального королевского согласия. Но не получилось. С тех пор главный королевский герольд князя бодричей и невзлюбил.

Вообще Карл хорошо понимал, что каждая его ежегодная война всегда связана во многом с желанием его вельмож получить новые земли. Во всей партии войны один только монсеньор Бернар был человеком бескорыстным, и если что-то получал, то вскоре отдавал тем, кому желал помочь. В целом же партия войны была иной, хотя королевский дядя и возглавлял ее. Но для Бернара война была способом существования. Он войну любил, воевать умел, и заботился при этом об усилении королевства. То есть, заботился о силе своего племянника. Однако Бернар не старался оказать влияние на своих подвижников, и потому они поддерживали его, исходя из собственных интересов. Карлу самому такое положение вещей не нравилось. Но он мирился с ним.

– Хорошо, что ты напомнил мне, – согласился Карл. – Дю Ратье, ты же хорошо знаешь Годослава?

– Да, ваше величество. Я недавно, выполняя ваше поручение, даже ездил к нему с негласным посольством, – отозвался королевский майордом.

– Вот и прекрасно. Ну так и встреть князя. И проводи ко мне. Я буду ждать в своей палатке. Кто-нибудь… Поищите аббата Алкуина. Пусть тоже ко мне заглянет. Разговор пойдет о его протеже аббате Феофане.

Дю Ратье, как и положено было откликаться на слова короля, который не любил приказывать, считая, что всегда достаточно просто его слов, согласно приложил к груди правую руку, и молча направил коня вниз по дороге, навстречу кавалькаде всадников. Король же торопливо погнал своего коня назад, к палаточному лагерю, словно ему необходимо было выполнить что-то срочное до прибытия Годослава. Впрочем, ему, в самом деле, было необходимо прочитать письмо Бравлина. Там могло быть что-то такое, что следовало бы сообщить князю бодричей.

Рыцари сопровождения без замедления пустили своих коней вдогонку за королем. И только двое поехали вслед за королевским майордомом в качестве почетного сопровождения. Должно быть, это были люди из окружения дю Ратье, его помощники, и они понимали, что правила церемониала приема гостей требуют, чтобы гостя встречал не единственный королевский чиновник…

Майордом не слишком торопился, блюдя важность своей миссии, и этим, как было принято, показывая уважение гостю, но сам Годослав, оставив колонну своего сопровождения внизу, и разрешив ехать с собой только возу с тальниковыми крепкими и гибкими клетками, поторопился навстречу, и успел преодолеть половину разделяющего их расстояния, хотя князь поднимался в гору, а майордом спускался под гору. Воз подниматься так быстро, как белый княжеский конь, не мог, и потому, естественно, отстал.

– Я рад от имени своего короля приветствовать такого редкого у нас, и всеми уважаемого гостя, как князь Годослав, – легко спрыгнув с коня, и поклонившись Годославу, сказал дю Ратье. – Во время моего недавнего визита ты словом не обмолвился о том, что собираешься вскоре навестить нас.

Годослав поклонился в ответ. Он сам был рад, что встретил его не кто-то незнакомый, и, тем более, не какой-то недруг, которых у Годослава в королевской ставке тоже было немало. Как и Карл, князь тоже понимал, что три с половиной года назад, когда перед турниром в Хаммабурге, где Годослав стал победителем, король готовил поход на княжество бодричей, многие из вельмож его двора надеялись поправить свои финансовые дела за счет королевского подарка – новых земель и новых имений в завоеванном княжестве. Но этим надеждам оправдаться было не суждено, и вельможи винили в этом самого князя Годослава, который, как они считали, втерся к королю в доверие. Но он не втирался в доверие. Он своим мечом на турнире заслужил уважение короля. Но в этот раз встретил Годослава хорошо знакомый человек, с которым можно было говорить почти по-дружески, хотя, естественно, нельзя было откровенничать. И для Годослава это было удачей. Хотя, скорее, эту удачу ему подстроил сам король, послав именно дю Ратье.

– Я сам не ожидал, что приеду так быстро, уважаемый майордом. Но обстоятельства заставили меня поторопиться. Когда торопят обстоятельства – это знак судьбы, как говорят наши волхвы. А они редко ошибаются. Я для того и взял с собой волхва Ставра, чтобы он подсказывал мне, когда стоит идти на поводу у обстоятельств, когда сопротивляться им.

– Я догадываюсь, что эти обстоятельства как-то связаны с гонцом аббата Феофана к нашему королю. Карл, кажется, остался не слишком доволен известием, которое он получил. Будет готов, князь, к тому, что король не будет находиться в самом милостивом расположении духа, или приготовь заранее, что ты пожелаешь сказать королю. Он потребует от тебя оправдания.