Последний день Славена. Том 2

Князя Бравлина Второго это письмо очень даже устроило, хотя именно такого ответа он и ожидал, хорошо зная и понимая Карла, правителя не кровожадного, и умеющего понимать свою выгоду. Получил ли командир франкского охранного полка приказ короля, Бравлин не знал. Но даже это письмо, если его показать франкам, может служить охранной грамотой. И князь решил сам съездить к франкам. Благо, это было недалеко.

Едва он сел в седло, как увидел, что у дощатой пристани подошли лодки паромщиков со стороны вагров. Паромщики чалили свои лодки, а по направлению вагрской деревеньки по дороге поднимался всадник. Чуть отстав от него, ехало десять воев. Всадник так, похоже, торопился, что коня почти загнал. Отдыхая во время переправы, его конь так и не отдышался. Крутые бока сильно раздувались. Примерно ту же картину можно было наблюдать и у лошадей воев ехавшего следом десятка. Наверное, немалое расстояние пришлось этим людям преодолеть второпях. Судя по одежде и по легкой кольчуге без мощной нагрудной брони, это был не вагр и не бодрич. Да и шапка была с лисьим хвостом, какие бодричи и вагры не носили. Бравлин придержал повод коня, чтобы дождаться приезжего. Вдруг, тот несет какую-то весть. Когда всадник оказался близко, князь перегородил ему дорогу, останавливая.

– Кто такой и куда путь держишь?

Всадник ответить не успел.

– Извини, княже… Я знаю его… Это Верхослав, служитель в княжеском тереме. Помощник глашатного, кажется. Похоже, к нашему княжичу гонец, – сказал вдруг сотник стрельцов Русалко, стоящий неподалеку с тремя конями на поводу – все три коня были под седлом. Один принадлежал лично молодому сотнику, два других недавно еще носили тяжелых франкских рыцарей, и своей мощью выделялись рядом с лошадью сотника. Но он предпочитал под собой держать своего легконогого скакуна.

– Русалко! – радостно воскликнул гонец, так и не ответив Бравлину. – Ты же, помнится, с Гостомыслом уехал… Где он сейчас?

– Здесь я, – вышел из-за спин стрельцов сам княжич. – Так ты – гонец?

– Да. К тебе, княже, из Славена, со срочным донесением…

– Гостомысл. Я пока к франкам съезжу… – сказал Бравлин. И, не дожидаясь ответа княжича, погнал коня. Три воя и сотник Заруба отправились следом за князем.

– Что за весть ты нам привез, гонец? Что за надобность такая коней загонять? – спросил Гостомысл, словно не заметив обращения «княже», которое употребляют только говоря с князем. – В Славене что случилось? По лицу твоему вижу, что весть не добрая. Говори, не тяни…

– Горько быть вестником сразу нескольких несчастий, княже, – гонец снял с головы шлем, и встал на колени, как провинившийся человек.

– Я не «княже», я только княжич, – в этот раз Гостомысл поправил гонца. – Говори…

– Славена больше нет. Варяги сожгли город…

– Как они решились? Без Войномира…

– Там был воевода Славер, наставник Войномира. Он решился…

– Зимой?

Зимние военные действия в те века вообще считались редкостью. И потому всегда вызывали удивление. Нападавшие всегда оставались на холоде, тогда как защищающиеся всегда имели возможность приложить руки к домашней печи.

– Зимой, княже…

– Не «княже», а княжич!

– Княже… – настойчиво повторил гонец. – Буривой вместе с братом твоим Вадимиром вознесены на погребальный костер в Кареле. Теперь ты – наш князь. Поторопись домой… Городу без князя никак не можно…

Гостомысл побледнел и замер.

– Как они погибли? – только и нашел в себе силы, чтобы тихо спросить.

– Вадимир, говорят, в сече с варягами. Князь Буривой умер, когда ему про Вадимира сказали. Там же, при всех, в своей горнице.

– А в Славене? Семья моя…

– Все живы. Жена жива, дети живы. Вывели из за город. Сейчас в ближайшей крепостице сидят. Тебя ждут. Меня вот послали…

– Кто-то там сейчас распоряжается?

– Воевода Первонег. Скоро прибудет из Бьярмии воевода Военег со своими полками. Первонег поперву приказал строить землянки для людей. Пока холода не самые – самые. И хочет готовить лес, чтобы весной начать возводить стены.

Гостомысл отошел на несколько шагов от всех, и остановился, сверху рассматривая реку. Ноги его ступали неуверенно. Подошел Русалко, и взял Гостомысла под локоть, поддержал, но княжич, еще не успевший ощутить себя князем, мягко вытащил локоть из руки стрелецкого сотника, и отошел дальше, показывая, что хочет остаться один. Русалко не пошел за ним…

* * *