Последний день Славена. Том 2

Воевода Славер поделился своими наблюдениями с князем Войномиром, и воспитанник, человек книжный, несравненно, если ставить его в ряду большинства других князей, многознающий, сказал удивленному воспитателю, что это наблюдение – не открытие. Среди людей агрессию проявляют всегда самые слабые, которые мечтают стать сильными, или же пытающиеся агрессией защитить себя, показывая устрашающий вид. И многие принимают агрессивность за проявление силы, и потому уступают. Но, в действительности, справиться агрессивные люди могут только с еще более слабыми. А вообще агрессия – это общепризнанный признак трусости. Об этом писали еще древние греки в своих трудах. Они же, впрочем, писали, что не следует путать отдельного человека и государство. Там другие принципы работают. Но об этих принципах Войномир распространяться не стал. Славер, никогда не читавший не только книг древних греков, но и вообще книг, хорошо запомнил эти слова. И, желая чувствовать себя сильным, и чувствуя себя таким, он никогда не был агрессивным, исключая, конечно, войну. А сильный, как правило, бывает великодушным. Как сильная собака удовлетворяется трепкой другой собаки, и больше не трогает ее, так и человек, победив, должен чувствовать свою силу, и проявлять великодушие или доброту. Иначе он будет хуже собаки. Именно такое чувство заставило Славера предложить Первонегу отправить гонца. Сильный предложил побежденному свою милость, просто по доброте душевной предложил. Хотя, если быть до конца честным с самим собой, в голове воеводы жила еще одна подспудная мысль – ему хотелось этим гонцом доставить беспокойство в стан противника там, в Бьярмии. Хотелось поволновать и князя, и княжича, и всю их дружину… У большинства воев дружины Буривоя дома с имуществом и семьи с малолетники детьми остались в Славене. И теперь они будут беспокоиться за своих близких. А вой, наполненный беспокойством и неизвестностью – только наполовину вой. Хороший вой тот, у которого все погибли. Этот будет яростно мстить. Этот страха знать никогда не будет. А когда вой не знает, что с его семьей, и, конечно, надеется, что семья, пусть и без имущества, пусть без крыши над головой в зиму входя, жива, будет о семье думать, будет заботиться о том, чтобы такой семье сохранить мужчину и кормильца, себя, то есть, сохранить.

Уже ближе к середине дня, так и не дождавшись приглашения на посадский совет, и даже не зная, когда этот совет состоится, Славер снова навестил Первонега. И застал у того в горнице волхва-лекаря Велибуда, которого сам же и послал к воеводе Славена, все по той же доброте желая Первонегу скорейшего выздоровления.

– Как дела у моего гостя? – Славер обратился не к самому воеводе Первонегу, а напрямую к волхву, при этом Первонега назвал не пленником, а гостем, что тоже значило многое. Гость всегда имеет право покинуть даже самый гостеприимный дом, когда ему следует заняться своими делами… – Долго ему здоровье восстанавливать?

Волхв Велибуд отвечал неторопливо, серьезно, и авторитетно-убеждающее, не испытывая ни малейшего сомнения в своем праве так говорить. Таковой была его обычная манера общения. Он мог этой манерой разговора успокоить самого беспокойного, и даже бесноватых юродивых заставлял становиться спокойными. Впрочем, именно так говорили многие волхвы, и они, наверное, учились друг у друга подобным манерам.

– Лучше всего, если он проведет в постели два седмицы[42], –слова Велибуда ложились уверенно и прочно, как камни в стену. И оба воеводы понимали, что волхв знает, о чем говорит, и готов за эти слова отвечать. Славер помнил Велибуда с детства. И составил о волхве давнее и прочное мнение. Тот всегда был выше обычных человеческих чувств и отношений, и иногда даже создавалось впечатление, что он живет какой-то своей, отдельной от всех его окружающих непонятной жизнью. – Через две седмицы отдыха он встанет полностью здоровым. Если такого срока на поправку ему по каким-то обстоятельствам не отпущено, он может встать уже через седмицу, но при этом не следует забывать пить в положенные часы горькие отвары трав, что я ему принес. Но тогда воеводу могут еще несколько лет в плохую погоду мучить боли в голове. Или даже просто перед сменой погоды, особенно, когда дело идет к потеплению. Я сказал. Его дело выбирать. Я приготовил и принес ему отвары, растолковал, что надо с ними делать, какой и когда пить, и как себя вести при этом. А дальше пусть он сам решает, если хочет снова сидеть в седле и ходить в сечу, и не падать из седла, едва лошадь шарахнется в сторону. Это все. Остальное в руках богов. Я свое дело сделал, и ухожу…