Последний день в... Париже

–Потрогай свою милую грудь, красавица,– попросил незнакомец, заставив вернуться в мир удовольствия. Он закинул мои ноги себе на плечи, устраиваясь удобней для второго раунда. –Поласкай себя, как тебе нравится.

Я подчинилась, коснулась груди и поласкала свои затвердевшие соски, они были невероятно чувствительными.

–Ты будешь хорошей девочкой, сладкая?

– Да… о-о-ох…

Его упругий язык проник в меня, по телу пробежал теплый ток. Я тихо всхлипнула, выгнувшись дугой. Каждое его движение зажигало новые искры в теле, я никогда не испытывала подобного.

Я закрыла глаза и отдалась этому моменту, ощущая, как его язык скользит кругами, задевая клитор и возвращаясь к влажному входу. Это повторялось вновь и вновь, и мне казалось, я теряю рассудок. Дрожь пронзала меня, от развивающихся теплых волн по всему телу.

–Потрись об меня, милая, ты уже близко,– пророкотал голос за ширмой, и я тут же задвигала бедрами, скользя самой чувствительной точкой по его твердому языку.

С губ срывались бесстыдные стоны. Я чувствовала себя невероятно желанной, потеряла счет времени и полностью раскрепостилась. И когда оргазм снова прокатился по моему телу, снося рассудок к черту, я почувствовала его горячие ласки повсюду: на клиторе, в пульсирующей вагине и, кажется, у ануса.

Перед глазами все поплыло и мир вокруг растворился, оставляя лишь затапливающее наслаждение. Все тело, расслабленное и удовлетворенное, покрылось мелкой испариной. Сказать, что это было прекрасно – ничего не сказать! Я старалась восстановить дыхание, еще наслаждаясь сладкими поцелуями и нежными прикосновениями человека… нет, Бога за ширмой.

И вдруг снова ощутила его язык между ягодицами и замерла, обдумывая, нравится ли мне это и не переходит ли это мои границы допустимого. Я, блин, только что можно сказать скакала на языке неизвестного мне мужчины, которого я в глаза не видела и я все еще думала о каких-то границах?

–Просто скажи еще одно «да», сладкая, и я продолжу,– шепнул обольстительный голос, и его язык плавно закружил вокруг моего ануса.

–Хорошо.

«Сгорел сарай, гори и хата!» – прозвучал голос Кристины на задворках разума, и я быстро закрыла рот рукой, но кажется, незнакомец услышал мой смешок.

–Все только с твоего согласия, милая, –

его голос пленил, я реально была готова на все, –будь уверена, ничего плохого я тебе не сделаю…

Я уже слышала это обещание однажды, только на русском. Мысль промелькнула словно вспышка и исчезла, в ожидании восхитительных, интимных ласк, которые мне хотелось испытать.

–Да,– прошептала я, цепляясь за покрывало, которое уже было изрядно помято под моим извивающимся телом.

«И голос слишком знакомый…» – внезапно меня осенило.

В это время человек за ширмой бережно ухватил меня за бедра, перевернул на живот и приподнял мою попу вверх.

–Пожалуй так будет удобней и… –и тут же резкий громогласный возглас на чистом русском: – Твою мать!

Я бессильно уткнулась лицом в подушки, готовая зарыдать.

Он прав. Трижды «твою мать»!

Это был Алекс.

***

Нежное прикосновение к коже возле татуировки еще больше подтвердило мою догадку.

– В-веснушка… – его заикающийся голос сорвался, а после напряженного молчания последовал глубокий, протяжный выдох.

Я упала на живот, сгорая от стыда, окончательно исчезла за ширмой, не зная, что сказать. Если бы могла телепортироваться, сделала бы это тотчас, лишь бы оказаться далеко отсюда.

Послышался тихий нервный смешок. Весело ему!

– Веснушка, в-вылезай… – сдался Алекс. Его голос. Как я могла не догадаться, что это был он?

Чувство стыда сводило меня с ума. Я боялась его осуждения, но вскоре поняла: мы ведь в одной лодке.

– Верни мне трусы, пожалуйста, – угрюмо проговорила я, вытянув руку из-за ширмы.

Несколько секунд спустя он вложил тонкий кусок материи в мою ладонь и неожиданно вытащил из моего «убежища» за руку. С визгом, я соскочила с постели на ноги, оказавшись в кольце крепких татуированных рук.

– Что т-ты здесь делаешь? – спросил он строгим тоном, от которого мои щеки еще больше вспыхнули от смущения.

– А ты? – мой взгляд сам перескочил на одну из камер.

Разве мы не нарушаем сейчас самое главное правило клуба? Нельзя видеть друг друга и делать то, что не написано в условиях. Ни на одной из камер не горели красные точки, и я перевела испуганный взгляд на Алекса.

– Они н-не работают, веснушка, – мягко пояснил он. Уголок его губ слегка дрогнул, но он вернул выражению лица строгость. – Когда здесь я, камеры выключают.

Внимание приковал блеск на его губах и подбородке от… моей влаги. Меня пронзило вспышкой стыда. Я искала слова, чтобы все объяснить, но вместо этого лишь опустила взгляд, чувствуя себя обнаженной не только физически, но и эмоционально.

Я зацепилась за его слова и саркастично хмыкнула: