Последний дубль Декстера

Середина дня прошла достаточно приятно – с учетом того, что я провел ее в обществе недалекого самовлюбленного болтуна и очень шумного комика, имеющего, вполне возможно, своего собственного Темного Попутчика. Оказалось, Ренни широко известен – хотя я и слыхом о нем не слыхивал до этого дня. За ленчем нас окружили неизвестно откуда набежавшие поклонники и принялись просить автографы и фотографировать моих знаменитых учеников. Оба принимали знаки внимания достаточно спокойно, хотя Ренни приветствовал своих фанатов громкой и изощренной бранью. Похоже, им это даже нравилось, а Роберт уж точно забавлялся.

И снова, как и в присутствии Джекки, я испытал странное удовольствие от сознания причастности к миру звезд, от пребывания в центре внимания простых смертных и ощущения собственной избранности. Я даже начал беспокоиться, что малость увлекся. Для нашего Темного Брата это неправильно: ни наслаждаться чужим вниманием, ни улыбаться толпе, ни купаться в лучах славы, пусть даже чужой, будто бы это тонизирующий шампунь… Нет, находиться на виду у десятков глаз и, хуже того, получать от этого удовольствие для такого, как я, невозможно. Подобный образ жизни разрушит все, чем я живу, ради чего я живу. Немыслимо. И все же мне это нравилось. Правда, нравилось.

Я размышлял над этим, глядя на Ренни. Ему-то внимание явно льстило – а ведь я видел то, что видел. Или нет? Если да, ему явно удалось найти способ жить в лучах прожекторов и при этом подкармливать живущую в нем тварь. Интересно, а мне такое удастся? Я представил, как сопровождаю Джекки по всему миру, время от времени ускользая для своих тихих развлечений. Интересно, а продается ли у них там, в Каннах, изолента?

Мои размышления прервало трио улыбающихся, глупо хихикающих поклонниц; Ренни оскорблял их, пока Роберт подписывал автографы на каких-то бумажках, потом Ренни тоже подписался, и фанатки ушли, приплясывая от восторга. Я как раз совладал со своими уязвленными чувствами – на меня-то они даже не посмотрели – и только тут осознал, что Чейз предлагает сделать персонажа Ренни по имени Крейт бисексуальным.

– С чего это тебе нужно, чтобы я был геем, мазафака? – осведомился Ренни. – Тебе не с кем встречаться?

– Не геем, – поправил его Роберт. – Бисексуалом.

– Би… чего? – возмутился Ренни. – Это чтобы я совал и тем, и этим? Какого гребаного черта?

– Нет, нет, это… ну типа мы точно не знаем, гей он или нет, – предположил Роберт. – В смысле, может, иногда мы увидим его с какой-нибудь цыпочкой.

– Вот это мне больше нравится, – кивнул Ренни.

– А потом он вдруг заявится на вечеринку, наряженный Кармен Мирандой… Ну или Дианой Росс.

– Да в жопу Диану Росс.

– Нет, но это же так правдиво

… разве ты не видишь, насколько это может быть мощно?

Услышав слово «правдиво» применительно к образу Кармен Миранды, я вдруг понял, куда клонит Роберт. Когда он говорил, что они с Ренни будут вроде нас с Винсом Мацуока, это была не простая болтовня. Он обозначал основополагающий эстетический принцип. Точно так же, как он копировал все мои неосознанные привычки, он хотел, чтобы Ренни копировал для сериала Винса. Выходит, Искусство, или как там его назвать, буквально имитирует Жизнь.

Я встряхнулся и выкинул это из головы: тоже мне Акт Творения.

После ленча мы вернулись в лабораторию, и я преподал Ренни краткий курс судебной медицины, а Роберт прыгал вокруг нас, то и дело перебивая меня, чтобы продемонстрировать, как много он знает. Если честно, Ренни показался мне заметно умнее Роберта: он умел концентрироваться, задавал умные вопросы и вскоре набрался достаточно знаний, чтобы не сплоховать перед камерой. Однако я не мог отделаться от неуютного ощущения, оставшегося после того, как разглядел в глазах Ренни Это Нечто. Что с этим делать, я не имел ни малейшего представления.

К концу рабочего дня я приготовился бежать в наше роскошное убежище, поэтому поднимался я к Деборе за Джекки в самых приятных предвкушениях. Подходя к двери, я слышал голоса, но стоило мне приоткрыть дверь, как обе замолчали и с серьезным видом повернулись ко мне.

– Я не хотел мешать вашей болтовне, девушки, – сказал я.

– Какая уж тут болтовня, – буркнула Дебора, а Джекки мотнула головой.

– Тогда в чем дело? – удивился я. – Вы передали Андерсену имя и фото Патрика Бергмана?

– Фигушки! – довольно объявила Джекки.

– Что? Как это?

– Приказ капитана Мэтьюза, – хмуро ответила Дебора.

Я зажмурился. Должен признать, что у меня не нашлось никакой другой реакции на это известие, разве что сказать «здрасте», поэтому на всякий случай я сделал и это.

– Здрасте, – сказал я.

– Видите, как все обернулось! – улыбнулась Джекки, на мой взгляд немного легкомысленно.

– Э… да, – согласился я. – Так что у вас случилось?

– Андерсен буквально выставил Эчеверрию за дверь, – объяснила Дебора. – Поэтому его шеф позвонил Мэтьюзу и потребовал объяснений, так что теперь я по уши в дерьме.

– Ты? – удивился я. – За что?

– За вмешательство в работу Андерсена. Которой он на самом деле не занимается.