Последний герой нашего времени

Бывшие друзья несколько секунд молчали, почти физически ощущая невидимую, но очень прочную стенку, выросшую между ними за эти годы. Обниматься респектабельному бизнесмену и полупьяному полубродяге — Костомаров уловил исходящий от Северцева запах перегара — было как-то не с руки, и они просто смотрели друг на друга, не зная, что сказать. К счастью, рядышком оказалось какое-то кафе, и Вадим Петрович потянул Андрея туда — стоять под моросящим дождём было бы совсем глупо. Охранник молчаливой тенью пошёл за ними, держась в трёх шагах за спиной босса.

В уютном кафе Северцеву было явно неуютно — очевидно, даже такого невысокого уровня заведения он не посещал. Миловидная официантка в коротенькой юбочке одарила Вадима многообещающим взглядом, иронично-пренебрежительным — Андрея и упорхнула, приняв заказ. Охранник присел за соседним столиком.

— Как ты, старина? — спросил Костомаров, разрушая тягостное молчание.

— Да как-как, — отозвался Андрей и добавил с застарелой горечью: — Разве по мне не видно? Да никак… А ты как? Хотя по тебе тоже видно…

Потом он долго отмалчивался, слушая Вадима, и оживился лишь после второй рюмки дорогого коньяка.

— Да, высоко ты летаешь, друг ситный, — сказал Северцев без всякой зависти, словно ставя диагноз. — И девка эта так на тебя посмотрела, как будто готова была тут же трусы с себя стянуть и задрать перед тобой юбку. Ну что ж, молодец, Вадька. А у меня вот как-то не срослось… Наш клуб авторской песни развалился, НИИ тоже — перебиваюсь с хлеба на квас случайными заработками. Всякого попробовал, да только всё не по душе. А что по душе — так то нынче никому не нужно. Шоу-бизнес, мать его в чресла горячей кочергой… Прав был тот парень — помнишь, с которым мы в "Бочонке" познакомились?

— Так мы же вместе с ним и на Дальний Восток ездили, и дела теперь вместе крутим — я ж тебе только что рассказывал!

— Ну да, ну да, — стушевался Андрей. — Прости, из головы выскочило.

Он быстро опьянел, что свидетельствовало о его давней и прочной привязанности к алкоголю. Вадим удивлялся самому себе — и чего это он тратит своё драгоценное время на беседу с этой тенью прошлого? Какой с этого прок? Каждый человек сам кузнец своего счастья — пусть неудачник плачет, или, как говорили древние римляне, горе побеждённым. И всё-таки он сидел с Андреем Северцевым, и пил с ним коньяк, и слушал его становившуюся всё более бессвязной речь.

— Время поэтов прошло, — глухо бормотал Андрей, подперев кулаком щёку, заросшую щетиной. — Не время нынче для душевных песен… Вот, скажем, Розенбаум — талантливый ведь парень, а… Не то, не то… "Я не дарю вам песни, я отрабатываю деньги, которые вы заплатили за билет!" — его слова! Нельзя так, нельзя… Когда говорят пушки, музы молчат, а когда звенят монеты, музы тихо умирают… И даже Высоцкий — не выжил бы Володя в наше время, другое оно, злое и безликое… как… как… — он замолчал, подбирая сравнение. — Нет, не выжил бы, — повторил Северцев и остановился остекленевшим взглядом на графинчике с коньяком.

— Ты пей кофе, а то, боюсь, скоро двух слов связать не сможешь, и беседа наша прервётся по не зависящим от меня обстоятельствам, — посоветовал ему Вадим, подумав про себя: "Да, укатали сивку крутые горки. И в борьбе с зелёным змием побеждает змий…".

Андрей сморщился и затряс головой, что по идее должно было означать "да ты что, я ещё ни в одном глазу!", но в это время в кармане у Костомарова заиграл мобильник.

— Сергей? Я немного задержусь. Встретил тут случайно одного, — Вадим скосил глаза на Северцева, сосредоточенно глотающего кофе, — приятеля очень старого… Ага. Так что ты сам командуй пока парадом, ладно? Если что — звони. Всё. До связи. Так что там Высоцкий, Андрюха?

— Высоцкий? — Северцев немного протрезвел, но чувствовалось, что нить разговора он уже потерял. — А, Владимир Семёныч… Тут вот какая штука — не простой он был человек, а может, и не человек вовсе. Миссия у него была, и к слою он был подключен.

— К какому ещё слою?

— К энергофи…, тьфу, к энергоинформационному, — с видимым усилием выговорил Андрей. — Вот ты думаешь что — поэты свои творения сами сочиняют? Хрена! То есть кое-кто, конечно, пытается, но настоящее — оно оттуда берётся, — и он дёрнул шеей, силясь показать глазами на потолок, обшитый аккуратным декором. — Всё уже было во Вселенной, и всё там хранится… Надо только суметь достать.

"Приплыли, — подумал Вадим. — Корешок-то мой стародавний, похоже, с головой не в ладах…"

— А ты не смейся, — неожиданно трезвым голосом сказал Северцев, — так оно и есть. Что Семёныч пил зверски — про то всякий знает. А он ведь ещё и наркоту принимал, причём в таких дозах, что целую дружину наркоманов в передоз вогнать можно. И каждый день! А почему? Заострение сознания это называется — контакт со слоем. И не один он был такой — ты вспомни историю.

Андрей набулькал себе рюмку, выпил и продолжил, лихорадочно блестя глазами: