Последний город

— Ну-ка назад! — выхватив излучатель, взял я на прицел направившегося к болиду бойца роты алхимической безопасности. Никто не может так поступить с оперативником Службы Контроля! Да, я — ординар, но что это меняет? Мы — элита, и если кто-то думает иначе — это его проблемы. — Назад, я сказал!

— Именем закона, единого для всех... — вытянул ко мне свободную руку лейтенант.

Левое веко вдруг загорелось огнём, колдовская метка расправленным серебром обожгла глаз, и я едва не потерял сознание от полыхнувшего в голове пламени. Нашедшие отклик в магической татуировке чары требовали повиновения, и лишь дикая злость позволила сохранить контроль над собственным телом. Рука дрогнула, палец сам собой утопил клавишу управления огнём, и энергетический разряд швырнул вновь отвернувшегося к болиду рядового на землю.

— Нет! — шагнул вперёд лейтенант, и левая половина моего лица взорвалась жуткой вспышкой боли.

От нестерпимого жара потемнело в глазах, и, уже валясь с ног, я вновь вскинул руку с «Пламенем». Судорога скрутила тело, вынуждая биться в непрекращающемся припадке, но, пока оставались силы, я заставлял себя удерживать излучатель и стрелять. В лейтенанта, в высунувшегося из люка ремонтника, просто в низкое небо. Чувствовать, как от расплавившейся колдовской метки запекается глаз, и стрелять.

Стрелять, стрелять, стрелять...

Не думаю, что отключился я надолго. На минуту, самое большее — две. Когда очнулся, никаких намёков на вторую «волну» ещё не наблюдалось. Разве что ветер усилился да непонятной затхлостью повеяло. И пыль вперемешку с песком в воздухе так и кружит.

Неуверенно поднявшись на ноги — левый глаз ни черта не видит, половина лица словно заморожена, — я добрёл до валявшегося без сознания Артура и поволок его к болиду роты алхимической безопасности. Надсаживаясь, затащил внутрь и только потом догадался проверить пульс. Пульса не было.

Да что ж за гадство такое!

Всё, приплыли! Теперь одна дорога — на «Плантацию». И о строгом режиме остаётся только мечтать, за такое сразу на органы разберут, без вариантов. Вдвоём с Артуром ещё можно было побарахтаться, а одного меня никто даже слушать не станет. Как только трупы обнаружат...

Трупы обнаружат?

Трупы обнаружат ещё не скоро. А значит — надо рвать отсюда когти и залечь на дно. Всё одно сейчас башка так раскалывается, что толком ничего не соображаю. А как оклемаюсь, можно и на Георга выйти будет. Хотя честно говоря, для Девятого департамента я интереса, скорее всего, уже не представляю. Спёкся...

Усевшись за штурвал болида, я минут пять разбирался с системой управления, потом запустил двигатель и рывком поднял машину в воздух. Резкий толчок болью отозвался во всём теле, и остаться в сознании удалось только чудом. А вот глаз открыть так и не получилось — обожжённое веко распухло, а от попытки прикоснуться к нему кончиками пальцев у меня едва не раскололась голова.

До крови закусив губу, я выровнял ухнувшую вниз машину и решил на будущее обойтись без экспериментов. А лучше — вообще не шевелиться. Просто вцепился в штурвал и замер.

На какое-то время это помогло. Болид довольно резво нёсся к городу, оставляя позади бетонную пустошь Ограды, почти не различимые в предрассветной серости ангары и медленно наливающиеся смертельным свечением резонаторы защитных полей. Больше всего беспокойства доставляли высоченные мачты громоотводов, но, к счастью, многие сигнальные огни пережили первую «волну» Хаоса, и мне вовремя удавалось их заметить.

Хватиться убитых гвардейцев пока ещё были не должны, и всё же, пролетая над укреплёнными островками огневых позиций, я замирал в ожидании всполоха энергетического разряда.

Но — пронесло. Болид беспрепятственно покинул Ограду, и стоило остаться позади полосе незастроенного домами пространства, я тотчас посадил транспорт на одном из примыкающих к жилому массиву пустырей. Вообще можно было лететь и дальше, но левая рука окончательно затекла и почти утратила чувствительность. Потерять управление в таком состоянии легче лёгкого, да и на болид жандармов нарваться ничего не стоит. А гвардейский транспорт объявить в розыск с минуты на минуту должны.

Осторожно выбравшись в распахнутый люк, я пару мгновений постоял, жадно глотая свежий воздух, а потом заглянул в зеркало заднего вида. Отражения прыгали и кривились, но и от того, что удалось разглядеть, едва не вывернуло наизнанку.

Всё просто — левого глаза не было. Было какое-то жуткое месиво обожжённой плоти, и только. К виску тянулся набухший жгут воспалённого рубца, кожа там вспухла и казалась мертвенно-бледной. Вот так дела...

Проверив автоматический инъектор, я ничуть не удивился — не так давно вставленный картридж подошёл к концу. Это ж сколько обезболивающего в меня вкачано? Неудивительно, что ничего толком не соображаю.

Излучатель вот прихватить не подумал. А зря — вещь в моём положении весьма полезная. Проще уж застрелиться, чем на стену от боли лезть, когда инъектор окончательно сдохнет.