Последний Катон

Рассвет, если так можно сказать о переходе от черной к темно-серой тьме, начался около пяти утра. Все мы проснулись одновременно, наверняка разбуженные громким пением птиц, звучавшим как настоящая оглушительная хоровая ария. Сквозь сон я смутно вспомнила, что сегодня суббота и что всего неделю назад я была в Палермо с семьей на поминках по моему отцу и брату. Я молча помолилась за них и прежде, чем окончательно открыть глаза, попыталась принять окружавшую меня безумную реальность.

Шатаясь и спотыкаясь, мы встали, выпили немного холодного кофе, собрали вещи и отправились в путь с того места, где остановились вчера. Мы без отдыха шли до девяти или половины десятого утра, насчитав тридцать с лишком символов Сатурна. Потом чуть-чуть отдохнули и зашагали дальше, недоумевая, участвуем мы в испытании на очищение души или в соревнованиях на выносливость. Внезапно в глубине перед нами встала огромная стена, перегораживавшая коридор.

— Внимание! — провозгласил Фараг. — Мы пришли!

Мы ускорили шаг, подгоняемые ужасным желанием достичь последнего отрезка. Но нет, до конца было далеко, потому что, хоть эта заросшая кустарниками стена и закрывала коридор, по которому мы пришли, слева от нас красовалась новая железная дверь, точь-в-точь такая же, как та, сквозь которую мы прошли накануне. Зная, что оставить ее открытой мы не сможем, мы толкнули ее и смиренно пересекли порог, догадываясь, что по ту сторону двери нам откроется очень похожая на уже знакомую нам картина. Если бы этот новый коридор не был еще уже предыдущего, можно было бы поклясться, что мы все в том же месте.

— Такое впечатление, что мы проходим сквозь параллельные линии, разделенные все более узкими расстояниями, — заметил Фараг, вытягивая руки в стороны и убеждаясь, что в этом третьем коридоре кончики его пальцев находились всего в пяди от зарослей растений. Но и растения изменились: трехметровой высоты стены теперь покрывали не скрещивающиеся стебли и листья; теперь в них вплелись целые заросли колючего терновника, ежевики, чертополоха и крапивы, угрожая при малейшем прикосновении оцарапать и ожечь нас.

— Коридоры, бесспорно, уже, — согласился Кремень, глядя на компас, — но я не так уж уверен в том, что мы идем по параллельным прямым линиям. Похоже, что мы повернули почти на семьдесят градусов влево.

— Серьезно? — удивился Фараг, недоверчиво подходя к нему, чтобы взглянуть на показания прибора. — Точно!

— По-моему, это я говорила про «бесконечный круг, центр которого везде, а окружность так велика, что кажется прямой линией», — насмешливо проговорила я, поглаживая пальцами одну из острых колючек, торчащих из живой изгороди. Если бы она не была явно растительного происхождения, я была бы готова поспорить, что это дело лучшего производителя игл всех времен и народов. С шипа слетел черный пушок, от которого моя кожа в считанные секунды покраснела, и я тут же почувствовала жжение, словно дотронулась до горящей спички. — Господи, какие ужасные колючки! Надо держаться от них подальше!

— Дайте-ка взглянуть.

Но пока капитан осматривал мою руку, краснота и жжение понемногу распространялись.

— К счастью, прурит, вызываемый колючками, к которым вы прикоснулись, быстро пройдет, но неизвестно, чего ожидать от других видов растений, которые здесь растут. Будьте осторожны.

Стараясь не касаться колючих веток, острые рапиры которых могли без труда разорвать нашу одежду, мы прошли еще сто — сто пятьдесят метров, пока капитан, шедший на шаг впереди, резко не остановился.

— Еще один странный символ, — сказал он.

Мы с Фарагом нагнулись, чтоб его разглядеть. Это была замысловато выписанная цифра четыре, изготовленная из какого-то нового металла с голубоватыми отблесками:

— Символ планеты Юпитер, — констатировал все более удивленный Босвелл. — Не знаю… Если мы на самом деле идем кругами и в каждом новом проходе появляется новая планета, возможно, все это — просто большое космологическое изображение.

— Может быть, — согласился Кремень, касаясь фигуры рукой, — но этот космологический символ сделан из олова.

— Сатурн был из свинца, — напомнила я.

— Не знаю, не знаю… — хмуро повторил Фараг. — Все это очень странно. Во что нас заставляют играть на этот раз?

Следующую дверь мы нашли пять часов спустя, после того, как прошлись по планете Юпитер по крайней мере раз тридцать.

Прежде чем пересечь порог, мы перекусили, усевшись на земле подальше от колючих зарослей. Следующий коридор или гигантский круг, как посмотреть, был еще чуть уже, а колючие растения стали гуще и опаснее. Здесь находился сделанный из железа символ планеты Марс:

— В общем, похоже, сомнений больше нет, — подытожил капитан.

— Мы идем по Солнечной системе.