Последний хранитель вечности

но твёрдый шаг вперед. Чего он боится, ведь гость уже ушел? В крайнем

случае, можно всё еще раз проверить.

В доме горели все лампочки, которые только были. Со стороны это походило

на непонятный ритуал, но какое сейчас значение это имело. Ему просто было

страшно, как в детстве, когда он просыпался ночью один в тёмной комнате.

Как в детстве, когда за проделки бабушка запирала его в тёмном чулане

и пугала Бармалеем. Как в детстве.… Да, это было похоже на сказку, только

в ней уже умер один человек, умер по-настоящему, не понарошку.

Никого. Если никого нет, значит ему некого бояться. Некого бояться. Эта

мысль бесконечно повторялась в голове. Паша прошел на кухню и, не выпуская

из рук меча, поставил на плиту чайник. Было уже далеко заполночь, но не

было никакой связи с реальным течением времени. Васильков сел на табурет

и прислонился спиной к холодной стене. Сначала изредка, а потом всё чаще

его тело начало вздрагивать. Изгибом локтя Паша закрыл глаза и, склонившись

над столом, заплакал. Заплакал навзрыд, только слёз не было, и от этого

чуть мокрые глаза очень сильно болели. Василькову было страшно. Очень

страшно.

Чайник вскипел, чай заварился. Сидя на кухне, держа в одной руке меч,

а в другой кружку с чаем, Васильков провёл ночь и начало утра. В конце концов, у него получилось уснуть.

Солнце уже стояло в зените, а от дневного сна болела голова. Жмурясь от

боли, Паша сел на край дивана.

— Приснится же такая гадость! — громко сказал он и растер лицо руками.

Паша наклонился, чтобы поднять с пола брошенную вчера рубаху. На шее что-то

болталось. Он опустил взгляд и замер. Испуг? Последнее время Васильков

начал привыкать к этому чувству. К сожалению, это был не сон. В памяти

стали всплывать подробности вчерашней ночи. Всё, что произошло, казалось

нелепым и слишком странным. Паша напряг память и постарался подчеркнуть

главное из того, что произошло вчера. Позднему гостю нужен был меч, и

его он точно не получит. Как с ним бороться, Паша не знал, поэтому сейчас

был бессилен, но меч не он отдаст. Ни-за-что!

Эта сволочь поссорила его с Леной. Надо поехать и поговорить с ней. Если

и не рассказать все, то, по крайней мере, попробовать объяснить. Паша

оделся, положил меч в чехол от рапир, он поместился с трудом, и поехал

к Лене. К тому же нужно было узнать про Тимофея Валерьяновича. В глубине

души Паша надеялся, что он жив.

По дороге к Лене Васильков надеялся, что ничего серьёзного между ними

не произошло — небольшая ссора влюблённых. Как-то раз они месяц не разговаривали,

поцапавшись из-за пустяка. Вот и сейчас всё выглядело так же

глупо. Человек перелетел через океан и прямо из аэропорта звонит любимому,

но в ответ слышит не то, на что рассчитывал. Паша надеялся, что всё сможет

объяснить. Лена очень много значила в его жизни. Ночной визит отошел на

второй план.

Выйдя из автомобиля, Васильков чуть было не забыл меч. С чехлом наперевес,

он бежал вверх по знакомой винтовой лестнице. Остановившись перед заветной

дверью, Паша сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух из лёгких.

Не поворачивая головы, по привычке поднял руку до той высоты, где находился

звонок.

Дверь открыла мама Лены. Глаза её были заплаканными, лицо серым. Паша

понял, что смерть дяди — это правда.

— Здравствуй, Паша, — прошептала она дрожащими губами и пропустила его

в квартиру.

— Что случилось? — спросил Васильков, и ему сразу стало противно от этой

фальши, ведь он всё уже знал.

— Тимофей Валерьянович умер, — ответила Зинаида Михайловна, и из её глаз

снова потекли слёзы. — Сердце остановилось.

— Жаль. Хороший был старик, весёлый, — сейчас Паша говорил искренне, дядя,

на самом деле, ему нравился. — Я был у него вчера вечером. Коньяк пили…

— А ночью умер, — проплакала мама.

— Лена дома?

— Да. Она у себя в комнате, — Зинаида Михайловна проводила Пашу до комнаты

Лены и постучала в дверь. — Леночка, Паша пришел.

— Его кто-нибудь звал? — послышалось из-за двери.

— Лена, что ты говоришь? — недоумевая, проговорила мама.

— Нечего ему здесь делать! Пусть уходит.

— Лена, открой, пожалуйста, — начал, было, Паша. — Вчера всё…

— Ты что, не слышишь? Уходи! — отрезала Лена.

— Вы что, поругались? — спросила Зинаида Михайловна.

— Да, похоже на то, — ответил Паша.

— Господи, она же только вчера прилетела. Когда же вы успели?

— Вот и я об этом думаю.

— Наверное, на неё смерть дяди так подействовала, — говорила мама. — Когда

она успокоится, вы обязательно помиритесь.

— Да, наверное, — согласился Паша. — Сейчас мне лучше уйти.

Дверь хлопнула, и после уюта знакомой квартиры Васильков оказался в прохладе

подъезда. Паша спустился этажом ниже и сел на подоконник. За окном куда-то

плыли рваные облака, в голове туда же плыли рваные мысли.

«Надо же, какая сволочь, — догадался Паша, — таки начал вытягивать душу!

Обещал по капельке, это первая. Что же будет дальше?»

В голову полезли самые страшные варианты, ведь он был не одинок на этом

свете. Но чему быть, того не миновать, Паша попытался отогнать страсти,

и ему это, кажется, удалось. А сейчас он хотел одного — оказаться дома.

Подойдя к двери своей квартиры, Васильков услышал, что звонит телефон.