Последний князь удела

Беннет с торжеством потряс ещё одним мешочком.

— Они стоили мне золотом по весу, — сообщил коммерсант, передавая дар моему дядьке.

Ждан не упустил возможности засунуть свой нос во вместилище редкостей.

— Насмехается еретик, — сообщил мне Тучков после краткого осмотра и пробы изделий на зуб. — Они и полушки не стоят, железные да грубые. У нас чудины, и то затейней узорочье вырабатывают.

В то, что англичанин сознательно издевается, мне не верилось, а в остальном вполне можно было со Жданом согласиться. Изготовление каких-либо изделий из платины требовало гораздо большего умения и знаний, чем имелось в настоящее время в этом мире. Джакман ошибался, пусть и с благими намерениями.

— Убери в сундук, где казну хранишь, — велел я казначею.

— Хоть в музей когда-нибудь попадут в далёком будущем. Как произведения искусства древних народов, — подумалось мне при отдаче этого распоряжения.

— Благодарю тебя за старание. Если сможешь найти хотя бы десяток фунтов самого минерала — моя награда будет весьма щедрой, — благодарность англичанину стоило выразить, он и так привёз множество полезных вещей. И ещё больше доставит в будущем.

На следующий день состоялась новая беседа с Джакманом. К проверке его расчётов только приступили, но я пребывал в полной уверенности, что значительных ошибок там не найдётся. Поэтому требовалось найти то, что поможет расплатиться, не выгребая удельную казну до дна.

Англичанина заинтересовали железо и изделия из него, особенно гвозди, но цену он давал вдвое ниже угличской. Тучков начал по русскому обычаю азартно торговаться, но иноземный торговец твёрдо стоял на своём, не прибавляя и единого алтына.

Конечно, мы могли продавать по той стоимости, по которой готов был брать наш партнёр Бенни, и всё равно остаться в небольшом выигрыше. Но зачем ронять цену, пока не насыщен внутренний рынок? Обещанные боярином Годуновым в уплату кожи, сало и пеньку коммерсант также согласился брать, но и здесь предлагал уплачивать меньше отпускной казённой цены.

— Мне мои комиссионеры доставляют сии товары за те деньги, по которым яз согласен на куплю. Дороже мне не надо, — твёрдо стоял на своём Беннет.

— Ты ж к обещанному серебру не полушки не надбавил. Не бывает сдельного рукобитья без торга, — возмущался Тучков.

— Мне вера не позволяет торговаться. Яз что сперва промолвил — на том и стою, — упирался англичанин. Странно, раньше за ним такого не наблюдалось.

— Что ж за еретичество эдакому учит? — ехидничал Ждан.

— Христианство, — твёрдо ответил англичанин. — Я соединился с братьями по вере в общине Церкви Конгрегации и с тех пор спасён.

Податливый и обходительный торговец куда-то исчез и вместо него появился другой человек, жёсткий и неуступчивый.

— Так, войн за веру нам тут не надо, — это я успел подумать, а произнёс:

— Если захочу о Боге послушать — позову попа. С вами об том говорить мне не пристало. Чтоб более таких речей не слышал.

— Какие товары нынче в цене? — дядька послушался меня и перешёл на хозяйственные темы.

— Воск. Как его государь повелел не продавать более, а менять на ямчуг и порох, так сей продукт весьма вздорожал, — спокойно ответил иноземный коммерсант. — Князь, вы можете вполне попросить вашего царственного брата дать вам одному разрешение на продажу этого товара. Ежели передадите разрешение мне — то я за два года покрою все издержки и затраты, связанные с покупками для вашей милости.

— Подумаю. Беннет, ты смотрел угличское сукно?

— Видывал. Угличские пряхи и ткачи превзошли всех прочих русских мастеров, но продать поставы вашей шерстяной ткани можно крестьянам ближних к Московскому государству земель, диким туземцам Чёрной Африки, или купающимся в серебре жителям Новой Испании и Перу. На всех ярмарках западнее Эльбы ваши суконные товары просто высмеют. Вам следовало бы пригласить к себе фламандцев, они в Англии многих научили делать отличные ткани, а красят нашу материю до сих пор в Амстердаме. Ну и конечно из волоса русских овец ничего тонкого не сработать, больно уж грубы. Я могу доставить вам настоящую английскую шерсть, хотя её вывоз весьма ограничен и осуществляется только по высочайшему разрешению. Если бы не запрет испанского короля Филиппа — презренного паписта, то вы могли бы получить драгоценную шерсть кастильских путешествующих овец. Также смотрел я угличское полотно, оно изумительного белого цвета, но всё равно непозволительно грубое. С брабантским и голландским не сравнить. Хотя на Золотом Берегу купят и такое — им хоть бы чем срам прикрыть.

— Какова нынче цена на ткани в Тропической Африке? — вопрос был задан скорее из любопытства.