Последний козырь Президента

Я пригляделся и опознал в случайном собеседнике организатора митинга, которого полицейские пытались стащить с фонарного столба. Я хотел высказать ему всё, что думаю о нём, о его несанкционированном мероприятии, и об испорченном выходном дне, как вдруг он протянул мне руку и коротко представился: «Новак».

В одно мгновенье я забыл о полученной травме. Ещё не веря в нечаянную удачу, я протянул ладонь и, морщась от боли, тихо произнёс: «Кантемир».

– О, да ладошка у тебя вялая! – сочувственно протянул оппозиционер. – Видать, тебе действительно хреново. Сейчас начнут вытаскивать по одному на допрос, попытаюсь тебе помочь.

– А ты, видать, тёртый калач! – промычал я сквозь зубы. – Все здешние порядки знаешь.

– Что поделать, брат! Политическая борьба подразумевает…

Что именно подразумевает политическая борьба, я не узнал, так как в это мгновенье скрипнула дверь, и на пороге камеры показался мужчина в штатском, и рядом с ним полицейский с ключами от камер.

– Граждане задержанные! – обратился к нам гражданский. – Сейчас каждого из вас следователь вызовет для установления личности и дачи показаний. Дознание будут производить трое сотрудников полиции, поэтому первые три человека прошу на выход.

– Стоять! – сорвался на крик Новак, и я от неожиданности вздрогнул.

– Стоять! – повторил оппозиционер, но уже тоном ниже. – Никто из нас добровольно не выйдет из камеры до тех пор, пока не будет оказана медицинская помощь нашим раненым товарищам! В противном случае вам, господа полицейские, повторно придётся применить силу, а это уже будет считаться избиением подследственных. Хочу напомнить всем, что закон этого не допускает!

Возникла минутная пауза, во время которой полицейский позвонил по сотовому телефону и что-то сказал на ухо мужчине в «гражданке».

– Лиц, получивших при задержании травму, прошу выйти из камеры, – объявил гражданский. – Остальным придётся поскучать ещё немного. После процедуры дознания вы все будете отпущены по домам, если, конечно, кто-то из вас не совершил более серьёзное, чем нарушение общественного порядка, правонарушение.

Я видел как Новак недовольно поморщился. Лояльное отношение полицейских к задержанным выбивало у него из-под ног почву, и играть после этого роль оппозиционера, ставшего на защиту униженных и оскорблённых россиян, затруднительно.

– Ты сейчас выйдешь на волю, – шепнул мне Новак, – а меня здесь продержат дольше всех. Минимум семьдесят два часа ареста мне гарантированы. Поэтому позвони по телефону в секретариат нашей партии, и расскажи всё, что видел.

– Это Вам чем-то поможет?

– Поможет! Мои товарищи знают, что в таких случаях надо делать.

– А номер телефона?

– Найдёшь в справочнике. Запомни: секретариат «Партии гражданских свобод». Удачи! – и он по-свойски хлопнул меня по плечу.

После того, как медик поставил мне на затылок компресс и перебинтовал голову, меня отвели в кабинет к дознавателю.

– Фамилия, имя, отчество, – произнесла толстая некрасивая девушка в тесном кителе с лейтенантскими погонами и, не глядя на меня, принялась заполнять бланк.

Я молчал.

– Ты что, со мной в молчанку играть собрался? – повысила голос толстуха, подражая «киношным» следователям.

– Вот из-за таких, как Вы, девушка, наш народ милицию и не любит! – назидательным тоном произнёс я и машинально поправил на голове марлевую повязку.

– Во-первых, не милицию, а полицию, а во-вторых, что Вы, гражданин, конкретно имеете в виду?

– Я имел в виду ваше хамство, товарищ лейтенант! Чешете всех без разбора под одну гребёнку – и уголовников и законопослушных граждан.

– Это ты-то законопослушный? – повысила голос дознаватель, незаметно для себя опять перейдя в общении со мной на «ты». – Законопослушные дома сидят, а не шастают по несанкционированным мероприятиям, и не нарушают общественный порядок! Фамилия!

– Каледин! Звание назвать?

– Какое звание? – хмыкнула жертва сдобных пончиков. – Ты что, у нас «Заслуженный», или «Народный»?

– Ладно! – сказал я примирительным тоном. – Препираться с Вами у меня нет никакого желания. Пускай Вас ваше начальство воспитывает. Вот вам номер телефона, – и я на бланке допроса карандашом размашисто написал одиннадцать цифр, – позвоните по нему прямо сейчас.

– Ага! Сейчас прямо и позвоню! – расплылась в улыбке толстуха и расстегнула тесный китель.

– Это номер дежурного по городу офицера ФСБ. – сдержанно пояснил я. – Позвоните и сообщите, что задержан Кантемир Каледин.

Лейтенант опасливо посмотрела сначала на номер, потом на меня, и лишь после этого нерешительно взяла трубку внутреннего телефона.

– Дежурный? Это Швецова! Серёжа, пробей мне срочно этот номерок, – и она продиктовала заветные одиннадцать цифр. – Что? Да я предполагаю, что это… Что? Нет, задержанный по фамилии Каледин сообщил. Проверь и мне перезвони.

Дежурный офицер перезвонил через минуту и, судя по меняющемуся выражению лица дознавателя, дежурный по «конторе» в выражениях не стеснялся.

– Ясно, – упавшим голосом произнесла дознаватель и положила телефонную трубку. В кабинете повисло неловкое молчание.