Последний крестовый поход

Действительно, нет никаких сомнений в том, что Людовик был очень высокого мнения о королевском предназначении. Во время переезда из Святой Земли во Францию корабль, на котором он путешествовал, налетел на камень или песчаную отмель. Плотники находившиеся на судне сумели починить его, но пассажиры всерьез опасались за свою жизнь. На следующий день король прокомментировал этот эпизод Жуанвилю: "Сенешаль, ныне Бог, явил нам долю великого могущества; ибо один из тех малых ветров, что столь слабы, что едва могут называться ветрами, чуть было не утопил короля Франции, его детей, жену и его людей". Несмотря на то, что он тоже находится в руках Божьих, быть королем Франции — это ответственная задача[69].

Королевские дети

Людовик привил эту концепцию королевского предназначения и своим детям, в первую очередь своим сыновьям. Своему старшему сыну Людовику, который умер в 1260 году, он объяснял: "Дорогой сын, я прошу тебя, сделай так, чтобы тебя полюбили жители твоего королевства. Ибо я бы предпочел, чтобы из Шотландии явился шотландец и хорошо и справедливо управлял народом королевства, чем чтобы вы управляли им плохо". Для Филиппа, второго из своих сыновей, призванного после 1260 года стать его преемником, Людовик надиктовал знаменитый текст Поучений (Enseignements

). Это было руководством для идеального христианского короля. Король должен чтить Бога, защищать церкви и поступать справедливо с бедными, с величайшей осторожностью выбирать своих советников, служащих и духовника, любить добро и ненавидеть зло. Также следует избегать войны с другим христианским королем, если на то нет веской причины, но все же, мир предпочтительнее. В общем, ничего оригинального, но благодаря своему автору Поучения широко распространилось во Франции и других странах. Хронисты и агиографы благочестиво переписывали текст. Чтобы еще больше усилить его значимость, говорили, что Людовик продиктовал его на своем смертном одре, в лагере под Карфагеном, за некоторое время до своей смерти[70].

Несмотря на опасность экспедиции, было вполне естественно, что сыновья короля, Филипп, Жан и Пьер, сопровождали его в крестовом походе. В предыдущие годы Людовик предоставил им земельные владения. Он был менее щедр к своим сыновьям, чем его собственный отец. Людовик VIII предназначил Артуа — Роберту, Пуату — Альфонсу, Анжу и Мэн — малолетнему Жану, которого заменил Карл. Если не считать Нормандии, то завоевания Филиппа Августа были распределены между членами королевской семьи. Через поколение поколение распределять было уже нечего, так как королевский домен за это время почти не увеличился. В ожидании наследования трона своего отца старший Филипп, посвященный в рыцари в 1267 году, получил Орлеан и ряд земель в Гатине и Пуасси. Второй из сыновей Людовика, Жан, родился в 1250 году в Дамиетте, когда его отец был в плену у мамлюков и обстоятельства его рождения дали ему прозвище Тристан. Ему Людовик подарил графство Валуа. Благодаря своему браку Жан также стал графом Неверским. Третий сын, Пьер, получил графство Алансонское. Только у последнего из рожденных, Роберта, еще ничего не было. Но в марте 1270 года, перед самым отъездом, отец подарил ему замок Клермон в Пикардии, который должен был стать резиденцией графа[71].

Из четырех братьев только Филипп был посвящен в рыцари, в то время, когда для принца, как и для любого молодого дворянина, посвящение в рыцари означало совершеннолетие. Так что остальные королевские сыновья все еще считались несовершеннолетними. Это означает, что они имели небольшой вес в окружении своего отца и, вероятно, не входили в его Совет. Насколько можно судить, Людовик был одновременно суров и отстранен по отношению к ним. Жуанвиль сообщает, например, что за время, проведенное с ним в Святой Земле, он ни разу не слышал, чтобы король говорил о детях, которых он оставил во Франции. После его возвращения дела обстояли не намного лучше. Когда Людовик пригласил их сесть рядом с ним у входа в его часовню, его сын Филипп и зять Тибо Наваррский не осмелились сесть так близко к королю. Ответ короля, по словам Жуанвиля, был язвительным: "Вы впрямь поступили дурно, когда, будучи моими сыновьями, не выполнили с первого раза то, что я повелел; смотрите же, чтобы впредь этого с вами не случалось"[72]

.

Что касается дочерей, то они имели меньшее значение, но Людовик регулярно интересовался их жизнью. Своей дочери Изабелле он прислал ларец из слоновой кости, в котором лежала железная цепочка (discipline), которой она должна была бичевать себя в наказание за грехи, по образу и подобию своего отца. Как и для Филиппа, для Изабеллы он также составил Поучение, приспособленное к ее положению королевской принцессы. Образ этого озабоченного, впечатлительного и сурового отца возможно слишком очернен, ведь по-своему он был любящим и всегда стремился поступать правильно.