Последний крестовый поход

Аббатство Сен-Дени также являлось местом, где хранилось драгоценное знамя — Орифламма (Золотое пламя). С начала XII века короли из династии Капетингов, перед тем, как возглавить свою армию, имели привычку отправляться в Сен-Дени, чтобы поднять этот красный штандарт, который, как говорят, принадлежал Карлу Великому, и упоминание о котором можно найти в Песне о Роланде. Для монахов Орифламма

являлась также собственным штандартом аббатства, а его знаменосцем был король Франции, поскольку он являлся вассалом Сен-Дени по графству Вексен. В XIV веке мы уже видим целую церемонии принятия Орифламмы, основы которой, должно быть, были заложены во времена Людовика. После торжественной мессы аббат благословлял знамя, прежде чем передать его королю, который проводил до этого ночь в монастыре. Реликварии с мощами Сен-Дени и его спутников, святого Рустика и святого Элевтера,  по этому случаю помещались на главный алтарь. Именно под их надежной защитой король и принимал Орифламму. Как и в 1248 году, Людовик также получил от аббата суму и посох паломника, ведь рыцарь, отправляющийся в крестовый поход, также являлся христианином, направляющимся в паломничество к Святым местам. Так как ничто не должно было быть упущено, Людовик в конце концов был благословлен аббатом самыми драгоценными реликвиями хранившимися в монастыре, гвоздем от Истинного Креста

и Святым венцом, который содержал шип от Тернового венца Христа. Монахи из Сен-Дени явно не хотели, чтобы их вытеснили каноники из Сент-Шапель, у которых хранился сам Терновый венец

и несколько частей Истинного Креста[76].

Завершившийся принятием Орифламмы

, визит в Сен-Дени состоялся 14 марта 1270 года. В течение нескольких недель, как и в 1248 году, Людовик не преминул посетить другие заведения, связанные с династией Капетингов. Это была настоящая экскурсия по монастырям и благотворительным заведениям столицы. Были посещены монастыри нищенствующих орденов, лепрозории и богадельни. Каждый раз король собирал монахов или больных и стоя перед ними на коленях, в присутствии членов своего двора, просил их молиться за него. Если благочестие Людовика не вызывает сомнений, то демонстрация харизмы, присущей королям Франции, была не менее важна. В некотором смысле, Людовик создавал эффект преемственности, воссоздавая свой собственный отъезд в 1248 году, как и отъезд своего прадеда Людовика VII за сто двадцать лет до этого, который произошел при схожих обстоятельствах[77].

Маргарита Прованская

Людовик начал свое паломничество с Сен-Дени и после посещения религиозных и благотворительных заведений Парижа первый этап был завершен и привел короля в близлежащий Венсен, одну из любимых резиденций Капетингов. Там Людовик встретил свою жену, Маргариту Прованскую. В начале своего брака молодая пара была очень влюблена друг в друга. В одной из своих самых известных историй Жуанвиль не без иронии рассказывает о препятствиях, которые Бланка Кастильская ставила на пути свиданий супругов. Когда Людовик отправился в свой первый крестовый поход, Маргарита поехала вместе с ним. Пока армия крестоносцев шла на Каир, она оставалась в Дамиетте, египетском порту, захват которого так эффектно последовал за высадкой крестоносцев на побережье. Неудачи кампании, капитуляция армии и пленение Людовика не ослабили ее решимости. Не зная чем все закончится, она умоляла одного рыцаря, охранявшего ее, предать ее смерти, чтобы она не попала живой в руки сарацин. Поскольку мамлюки предпочли, о сдаче Дамиетты, вести только переговоры, Маргарита избежала худшего и в течение четырех недель плена Людовика она взяла на себя всю инициативу по ведению дел. Следующие четыре года Маргарита провела с королем в Святой Земле. Насколько известно, связь между супругами постепенно ослабевала, несмотря на десять или около того беременностей Маргариты. Став старше, ранее хрупкая молодая девушка, преследуемая своей свекровью, не осталась равнодушной к искушению властью. По словам Жоффруа де Болье, Людовик говорил с женой о возможности отречься от престола и вступить в один из монашеских орденов, францисканский или доминиканский. Для женатого мирянина выбор монашеской жизни был действительно возможен, но для этого было необходимо согласие жены, и она сама должна была принять постриг. Маргарита Прованская отказалась наотрез. В 1262 году она заставила дать клятву своего сына Филиппа, которому тогда было 17 лет, подчиняться ей до его тридцатилетнего возраста. Папа Урбан IV, по просьбе короля Франции, был вынужден лично освободить молодого человека от такой неосторожной клятвы.