Последний маршал

Итак, с какой целью Петров лично явился в кабинет Аничкина? Ответ напрашивался сам собой. Если в его кабинете секретные переговоры вести было можно, а у Аничкина нельзя, значит, то, о чем он хотел сообщить, не должно было составлять никакой тайны. Однако сам факт каких-либо поставок в закрытый НИИ «Пульсар», занимающийся разработкой новых видов оружия, не должен быть известен никому. Значит, Петров хотел приподнять перед кем-то завесу секретности. С какой целью? Вот это было самым главным. Разгадка здесь крылась в его будто бы невзначай брошенной фразе: «Подключи кого-нибудь из сотрудников отдела». Вот кому должно было стать известно об этих поставках. Это был известный трюк. Скорее всего, руководство начало сомневаться в ком-то из сотрудников и решило устроить проверку. С этим Аничкин уже не раз сталкивался: устраивается видимость какой-нибудь секретной операции, а потом, через другие каналы, проверяется утечка информации. Просто и надежно.

Единственным, что смущало Володю, была с ударением произнесенная генералом фраза: «Особенно «П-6». Вот это уже было действительно серьезно.

Дело в том, что «Пульсар», кроме всего прочего, занимался разработкой портативных ядерных устройств «Самум», короче говоря, маленьких атомных бомб, которые можно было носить с собой, скажем в рюкзаке. Или в чемоданчике. Материалом для этого служил специальный высокообогащенный плутоний, который в отчетах проходил под кодовым названием «П-6». Петров лично курировал этот проект, и о нем не было известно никому, кроме нескольких человек в верхушке ФСБ. Почему он решил предать это огласке, Аничкин понять не мог.

«А может быть, весь этот проект — одна грандиозная мистификация?» — пришла в голову Аничкину шальная мысль.

Ну нет, это уже из области фантастики. Оружие разрабатывалось довольно давно, и Аничкин даже как-то видел опытный образец «Самума» — небольшой черный кейс, при помощи которого можно было до основания разрушить средних размеров город. К тому же Аничкин не зря проучился пять лет в техническом вузе и кое в чем разбирался. Исследования безусловно были настоящие.

Раскинув мозгами, Володя пришел к выводу, что, скорее всего, какие-то сведения о секретном проекте просочились за пределы здания на Лубянке. И теперь нужно было принять превентивные меры, прежде всего, выяснить, кто был источником информации.

Одного Володя понять не мог. Для чего Петрову, шестидесятивосьмилетнему старику, к тому же больному сахарным диабетом, все это надо? Сидел бы на своей даче, окучивал грядки, ну или писал мемуары. Отдыхал бы от трудов праведных. Так нет же, надо атомные чемоданчики изобретать…

Как бы там ни было, приказ был получен. И на следующий день Аничкин отправил шифрограммы в Тулу (где производили капсюли и детонаторы) и в Арзамас-16 (там на одном из секретных заводов изготовляли «П-6»). Обычно грузы доставлялись в Москву дня через два. И эти сроки Петрову были хорошо известны. Поэтому сейчас он вряд ли вызвал Аничкина для того, чтобы спросить о результатах. Их еще быть не могло.

Когда Володя подошел к кабинету Петрова, сигарета почти догорела. Кстати, почему начальник отдела и его заместитель находятся в противоположных концах коридора? Аничкина давно занимал этот вопрос, но никакого вразумительного объяснения получить ни от кого он не мог.

— Да-да, войдите, — послышалось из-за двери в ответ на его стук.

Кабинет генерала Петрова был весьма скромен. Он напоминал Аничкину комнату майора Белова, когда тот первый раз пригласил его в КГБ. Кожаный диванчик, портрет Дзержинского на стене… Боже мой, как давно это было.

— Вызывали?

— Присаживайся, Володя.

Обычно Петров называл своих подчиненных исключительно по фамилии. «Видимо, я ему для чего-то очень понадобился», — подумал Аничкин, отодвигая стул и садясь напротив генерала.

— Ну, как дела?

— Все в порядке, Григорий Иванович. Груз ожидается со дня на день.

— А кто задействован из нашего отдела?

— Кожинов, Белых, Лебедев.

— Хорошо, хорошо… Ты, наверное, уже понял, что кто-то из них может оказаться нечистым на руку.

Аничкин мысленно поздравил себя с тем, что оказался прав в своих догадках.

— Вы кого-нибудь конкретно подозреваете?

— Пока нет. Это выяснится в ходе операции. Кстати, предлагаю назвать ее «Профилактика».

Петров вертел в руках химический карандаш. Это была одна из странностей генерала. Он не признавал ни ручек, ни фломастеров и пользовался исключительно химическими карандашами, и из-за этого в конце дня его губы становились фиолетовыми. Одно было неясно — где он добывал эти карандаши. Выпускать их прекратили лет десять тому назад.

— Груз повезешь в Раменки и оставишь там.

Вот это новость! В Раменках находился резервный склад ФСБ, который к «Пульсару» не имел ровно никакого отношения.

— А как же «Пульсар»?

Петров посмотрел на Аничкина так, что тот сразу понял беспочвенность своего вопроса.

— Оставишь там все, кроме «П-6». А вот его-то как раз и доставишь в «Пульсар».

Аничкин кивнул.

— Взамен получишь два опытных образца «Самума» и привезешь сюда.