Последний маршал

— Не то бывший теннисист, не то бизнесмен.

— И то, и другое, — согласился Меркулов. — Ну и вот. Этот самый спортсмен добился для Борисова неслыханных льгот. Не хочу вдаваться сейчас в подробности, но об этом все газеты пишут.

— Да? — недоверчиво переспросил я. — В последнее время я не читаю газет.

— А телевизор ты смотришь?

— «Санта-Барбару», — кивнул я.

Он не принял шутки.

— Нужно хотя бы новости слушать, — голосом наставника провещал он, и я чуть не обложил его трехэтажным матом: как будто он не знал, что если у меня есть время, то я использую его только для того, чтобы урвать кусочек сна. Это у него в кабинете телевизор, а не у меня.

Но я сдержался и спросил только:

— Ну так что там представляли из себя их льготы и как с ними боролся вице-премьер?

— Этот фонд занимался распространением алкогольных и табачных изделий, причем не платил налоги за акциз, таможенных пошлин и прочее в этом роде.

— Здорово! — восхитился я. — То, что спортивный, так сказать, фонд не платит налоги, это нормально. А то, что он занимается распространением такой продукции, вообще никого не занимает. Нацию губит тот, кто должен заботиться о ее здоровье.

— Заплачь, — посоветовал мне Костя. — Ну и вот. В результате всех этих льгот фонд имел колоссальные прибыли. За миллиард долларов. Вице-премьер, как один из особо приближенных к Президенту, очень переживал по этому поводу.

— Ты думаешь, это он стрелял в Борисова? — поинтересовался я.

Костя моментально окаменел и строго посмотрел на меня, внимательно так посмотрел.

— А что, с тебя станется, — проговорил он задумчивым голосом. — Ты еще, чего доброго, попросишь у меня санкцию на его арест. И найдешь такие аргументы, что я санкционирую его арест несмотря на всю его депутатскую и прочую неприкосновенность.

Я был и польщен, и озадачен: зачем он мне дифирамбы поет? Странно все это как-то. Ладно, посмотрим, что ты мне дальше приготовил.

И он спросил:

— Саша, ты не задумывался над тем, откуда у этого Стратегического управления деньги? Ведь им надо очень много денег, чтобы осуществить то, что они задумали.

Я озадачился еще больше:

— То есть ты как бы говоришь мне, что информация о Стратегическом управлении заслуживает самого серьезного внимания? Так?

— Безусловно, — ответил мне Костя.

— И что это управление является сейчас для нас целью наших дальнейших следственных усилий. Мы принимаем за основную версию то обстоятельство, что Смирнова и Киселева убили по инициативе Стратегического управления? Именно шефы этого управления направили руку убийцы или убийц, если их было несколько?

— Точно так, — был ответ Меркулова.

А что, собственно, меня удивляет? Почему я, лично я, стыжусь себе признаться, что существование Стратегического управления — установленный факт? И что это — та же самая банда, только для того, чтобы ее обезвредить, понадобятся, быть может, несколько другие методы, чем это бывает в работе над обычными бандами. Но ведь наша работа такая, что мы редко когда повторяемся во всех проявлениях и деталях. Каждая банда всегда отличается от других, несмотря на все их схожие структуры и черты. Вот и надо относиться к этому Стратегическому управлению как к обыкновенной банде. И делать свое следственное дело — работать. Я даже повеселел после такого внутреннего монолога.

— Итак, ты хочешь сказать, что Стратегическое управление существовало на деньги, вырученные от продажи и алкоголя? — спросил я.

— Во-первых, не обязательно, — покачал он головой. — Во-вторых, почему — существовало? Может, и до сих пор существует, даже уверен, что существует. Не обязательно, конечно, на деньги спортивного фонда, но и не исключено. А также и на средства любого другого фонда. Откуда я знаю? Это твое дело, ты и разбирайся и докапывайся до самой сути. Что я тебя, так и буду за ручку всегда водить? Ты уже и сам большой мальчик.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Ну, и что ты там нарыл?

— Немного.

— Будешь рассказывать, или тебя нужно заставить написать мне докладную записку?

В двух словах я рассказал о своих мыслях и предположениях относительно Аничкина, о кандидатах в президенты: генсеке коммунистов и генерале. Костя приготовился слушать долго, но я так быстро закончил свой импровизированный доклад, что, когда в кабинете воцарилась тишина, он некоторое время так и сидел с закрытыми глазами, а потом открыл их и недоуменно на меня уставился.

— Ну и… — сказал он, ожидая, что я закончу его мысль. Или свою.

— Что — и? — спросил я.

— Дальше?! — смотрел на меня недоуменно Меркулов.

— Это все.

— Все?!

— Все, — подтвердил я.

— А… — сказал Костя и закрыл рот. И вдруг вспылил: — Послушайте, старший советник юстиции Турецкий, вы чем это там занимаетесь?! Социологическими исследованиями?! Где факты? Где доказательства, все это построено на гнилом песке!

— Константин Дмитриевич…

— Вон! — заорал он. — Вон из моего кабинета. И чтобы завтра к утру у меня была информация, с которой можно было бы идти к Генеральному прокурору России, я не желаю выслушивать твои устные фельетоны и байки. Ты не Жванецкий! Таланта нет. Тебе ясно?!