Последний негодник

Вир скорее почувствовал, чем увидел, как шкатулка выпала у нее из рук, поскольку взгляд его впился в ее лицо. Он на мгновение поймал в глазах Лидии испуг, прежде чем она моргнула и отвела взгляд.

– Я же ведь не непроходимый тупица, – продолжил Вир. – Я видел кольцо леди Дейн, великолепный рубин, поразительно похожий на описание камня «Роза Фив». У меня и прежде возникали подозрения, кем на самом деле является мистер Сент-Беллаир – интересно, не так ли, как можно переставить буквы, чтобы составить «Баллистер»? – но кольцо все прояснило. Сегодня я обнаружил – тем же путем, что и ты, как я полагаю – откуда взялся рубин леди Дейн. Был ли он и в самом деле украден из гробницы какого-нибудь фараона, никто не может утверждать. Но ювелир-продавец приобрел его в Египте.

Весьма похвально, что Гренвилл не пыталась притвориться, будто ей невдомек, о чем он говорит.

– Ты подозревал прежде? – Ее взгляд ледяной синевы потеплел от удивления. – Как ты догадался? Ни единая душа не подозревала. Даже мисс Прайс, которая пугающе проницательна, целую минуту таращилась на меня, открыв рот от изумления, когда я призналась ей.

– Ты выдала себя в последних двух опубликованных частях, когда Диабло начал по описанию подозрительно походить на

меня.

Она просто взвилась на ноги в вихре шелестящего бомбазина. И принялась мерить комнату шагами в точности, как прошлой ночью.

Он опустился на ковер и лег на спину, подложив руки под голову, лишь поворачивая ею из стороны в сторону, когда следил за женой взглядом. Нравилось ему наблюдать за ее уверенной поступью, которая выглядела бы мужской, не сопровождайся она этим высокомерным покачиванием великолепного зада. Совершенно по-женски.

Вир прекрасно представлял, что это не более чем временная передышка, и весьма непродолжительная. Пока что он явно удобно полеживал, и в его мозгу наступали и отступали образы, подобно качающимся на волнах жертвам кораблекрушения.

Он водил Сьюзен в Маршалси, располагавшейся в Саутуорке. И видел там детей, одних куда-то спешивших – по поручениям родителей, которые не могли покинуть тюрьму – других уже возвращавшихся, вяло ступавших, еле волочивших ноги по мере приближения к воротам тюрьмы.

Среди таких ребятишек побывала и его жена, и он понимал, что же Маршалси украла у нее.

… чтобы ты представил меня новоприобретенному семейству.

Он в точности знал, что хотела найти в Бедфордшире Лидия.

– О, это просто возмутительно! – Лидия бросилась в кресло. – Мне никогда не справиться с тобой. – Она поставила локти на подлокотники, подперла подбородок кулаками и укоризненно уставилась на него. – Ты подкапываешься под меня и побеждаешь меня на каждом шаге. Всякий раз, когда я хочу, чтобы ты сделал что-то, что ты считаешь неприятным – а это почти все – ты находишь способ растопить мое сердце. Что ты сделал: прочел каждое когда-либо написанное мной слово, исследовал его и разобрал по буквам?

– Именно. – Вир обратил взор к потолку. – И знай я, что этого достаточно, чтобы заставить таять твое сердце, то мог бы спасти себя от огромных трат сегодня – не говоря уже о том, что уберег бы себя от несносной компании Сьюзен.

Наступило молчание, которое свидетельствовало, по его предположению, что наконец-то ее внимание привлекли свертки на кровати.

– Грешный ты человек. – Голос Лидии прозвучал тихо и не совсем уверенно. – Ты купил мне подарки?

– Взятки, – уточнил он, исподтишка бросая на нее взгляд. Лидия встала с кресла, подошла к кровати и остановилась, рассматривая свертки. – Чтоб не послали ночевать в конюшню.

После Ранделла и Бриджа, после Маршалси, он водил Сьюзен от лавки к лавке, лишь раз прервавшись на обед в уединенной столовой на постоялом дворе.

– Возможно, ты не так уж хорошо читаешь мои мысли, как я себе вообразила, – заметила Лидия. – В них сроду такого не водилось.

Вир встал и подошел к жене.

– Разверни, – предложил он.

Там обнаружились тетради, чьи страницы из дорогой бумаги, были затянуты в кожу, мягкую, словно масло. Имелся и цилиндрический пенал, изящно отделанный серебром, с чернильницей, привинченной с одной стороны к трубке. К ним прилагался небольшой ящик для письменных принадлежностей, предназначенный для путешествий, разрисованный сценами из древнегреческой мифологии. В отделениях ящика помещались карандаши, чернильницы и песочница, а выдвижные ящички содержали печати, бумагу и серебряный перочинный нож. Вдобавок ко всему был там и серебряный письменный прибор с коробкой для карандашей из папье-маше, полной этих самых карандашей.

– О, – время от времени тихо восклицала Лидия, разворачивая обертку и открывая очередное сокровище.

И «О, благодарю тебя» сказала она в конце, когда оберточной бумагой уже была усыпана кровать и пол вокруг нее. На коленях Лидия держала ящик для письменных принадлежностей, открывала и закрывала крошечные ящички, поднимала крышечки отделений, вытаскивала содержимое и вновь складывала обратно словно ребенок, завороженный новой игрушкой.