Последний орк

Да, именно так, и это значит, что с орками, которые, как сказал Судья, в общем-то были неплохими парнями, с ними уже поговорили и что теперь они, орки, стали совсем хорошими, поэтому ни один волосок не упадет ни с чьей головы.

— Орки — хорошими? — побледнев, снова переспросил Йорш.

Ну да, хорошими; конечно, если с ними воевать, то и они взбесятся, но у графства же была допло… дупло…

— Дипломатия, — подсказал Йорш, у которого не осталось никаких сомнений в том, кто и за какую цену продал оркам Варил и его жителей, предоставив врагу схемы расположения шлюзов и подробные инструкции по управлению ими.

— Дипломатия, точно, так оно называется. Мы, жители Далигара, разве хотим войны? Нам война не нравится, не то что некоторым. Мы с орками переговорили, и теперь они стали хорошими, нет никакой опасности, и никому не надо никуда убегать. Мы даже выиграли на этом виноградники.

— Какие виноградники?

— А виноградники Олеарии, вот какие. Они всегда принадлежали Варилу, а теперь будут нашими. Будут нашими виноградниками, понятно? Правильно, графству снова надо расширяться. Когда-то мы были намного больше — так Судья говорит, а он-то историю изучал. Те, из Варила, вечно задирали перед нами нос и смотрели свысока, словно мы тараканы какие. Теперь-то мы им этот нос утрем! Виноградники будут наши! Хватит нам жить в нищете. Уже отбираются семьи, которые будут переселяться. Вишь, какой молодец наш Судья? Так мы снова расширимся и разбогатеем, сколько ж можно ждать. Понятно тебе? И вообще, ты отсюда сам уйдешь или тебя топором проводить?

Йорш понял: в своей бездонной злобе, в своей бесконечной ничтожности, в своей бескрайней глупости Судья-администратор обменял разгром Варила на неприкосновенность своего графства и небольшое территориальное приобретение — виноградники, обрамлявшие рисовые поля на западе. Убитых фермеров заменили бы не орки, а жители соседних земель, и таким образом в графство вернулись бы богатство и процветание, обещанные Судьей, но заплутавшие где-то в пути.

Пакт о взаимопомощи, веками связывавший Далигар и Варил, был растоптан, и даже ребенку стало бы ясно, что если совместно два города могли отразить любое вторжение, то по отдельности им нечего было и надеяться на победу. Захват графства пока откладывался, но это был всего лишь вопрос времени. После того как орки уничтожили бы Город-Журавль, они бы спокойно, без всякой спешки принялись за Город-Дикобраз. Йорш спросил себя, по каким книгам Судья изучал историю: он казался единственным в мире человеком, который не знал, что за все время существования орков еще не было случая, когда бы они придерживались какого-либо соглашения.

Йорш понял также, что освобождение Варила орки воспримут как нарушение договора. Изгнанная непобедимым капитаном Ранкстрайлом, армия орков набросится на Далигар. Если не сегодня, то завтра. У него оставалось всего несколько дней, чтобы все эти люди покинули свои дома, поля, свои чахлые фруктовые сады, взяли с собой своих тощих овец и бросились искать убежища за воротами или хотя бы перед воротами Далигара, в тени его крепких, как гранит, крепостных стен, усаженных острыми кольями и охраняемых вооруженными солдатами, способными их защитить.

Перед тем как уйти, Йорш сообщил дровосеку, что он, Проклятый Эльф, дорожащий своей ненавистной славой, плевать хотел на дипломатию Судьи-администратора. Он сделал так, что орки снова стали злыми, и направил их против людей. Даже не просто направил, а натравил, разъярил. Так что лучше им всем бросать свои дела и бежать, всем до единого, и немедленно, не теряя времени, которого и так уже не осталось. Бежать, пока их несут ноги, пока у них хватает дыхания, потому что с минуты на минуту придут орки и перережут им всем горло.

Дровосек окинул его взглядом, в котором была вся ненависть, на какую только способен человек, а потом, не тратя времени на проклятия, бросился созывать остальных. Но через несколько шагов он вдруг остановился.

— Откуда мне знать, что ты не врешь? — подозрительно спросил он.

Хороший вопрос — дровосеку не откажешь в определенной, хоть и грубой логике. Йорш постарался быстро что-нибудь придумать.

— Эльфы никогда не лгут. Они не способны лгать, — вежливо ответил он.

Это была не абсолютная ложь, но приблизительная правда. Для эльфов, как и для всех существ, связанных с разумом себе подобных узами более крепкими, чем те, что возникают при обыкновенном человеческом общении, лгать было невыразимо трудно, но в случае крайней необходимости они были на это способны.

— Ага, — бросил не слишком убежденный дровосек, — а откуда мне знать, что ты сейчас не врешь?

— Если кто-то лжет, утверждая, что не способен лгать, это значит, что он говорит правду, то есть перестает лгать, — ответил Йорш.