Последний праведник

Лифт опустился на самое дно больницы, двери разъехались в стороны.

Подвал, 15.46

— Что делать, если я найду нужную дверь?

Нильс не слышал ее вопроса, он уже бежал по коридору. Звук его отчаянных шагов смешивался со слабым гудением вентиляции.

Ханна глубоко вздохнула. Господи, как же она соскучилась по теории. По тому, чтобы просчитывать вселенную мысленно, физически делая при этом не больше движений, чем требуется для похода за сигаретами в соседний магазинчик.

На большинстве дверей не было никаких табличек, некоторые сообщали, что за ними прячутся кладовые. «Хранилище Б2. Рентген/разное». Никаких комнат отдыха. Ханна подумала о Сёрене Кьеркегоре, который всю жизнь передвигался в пределах нескольких квадратных метров — и даже выходя иногда на короткую прогулку, все равно оставался полностью погружен в свои мысли. Для того чтобы просчитать весь мир, не требуется много места — да что там много, иным вообще достаточно бочки. «Кладовая/анестезия». Она не слышала больше шагов Нильса и завернула за угол, погруженная в мысли о философах в бочках. Грек Диоген, один из основателей кинизма. Слово происходит от греческого слова «собака». Диоген считал, что нам есть чему поучиться у собак: они инстинктивно отличают друзей от врагов. Люди же могут, сами того не подозревая, съехаться со своим злейшим врагом. Почему вдруг она думает об этом сейчас? Иногда ей приходится сомневаться в собственной нормальности из-за всех этих ассоциаций — хотя нет, теперь она поняла, откуда у нее в голове взялся сейчас Диоген: он ведь иногда выбирался из своей бочки и ходил по улицам Афин в поисках «настоящего человека». Хорошего человека. Диоген пришел Ханне на помощь — она, как и он когда-то, покинула сейчас свою бочку, чтобы найти подходящего человека.

Они с Нильсом одновременно с разных сторон завернули за один и тот же угол.

— Нашел что-то? — спросила она. — Все, уже закат. 15.48.

Он прошептал:

— Вот, здесь. «Комната отдыха».

Нильс вынул пистолет из наплечной кобуры, посмотрел на него несколько мгновений и спрятал обратно.

«Бог знает, что мы там найдем», — успела подумать Ханна, прежде чем он распахнул дверь.

Комната для отдыха, 15.48

Нильса встретила темнота, которую нарушало только слабое мерцание телевизионного экрана — и испуганный вскрик.

— Мария Делеран? — закричал он.

Кажется, на кровати сидит девушка? Нильс подошел на шаг поближе, шаря рукой по стене в поисках выключателя.

— Мария?

— Да.

— Вы одна?

— Да, — ответила она. Нильс прищурился, и контуры комнаты постепенно стали более четкими. Она действительно лежала на кровати. Нильс подступил еще на шаг ближе и только тогда заметил, что в комнате есть кто-то еще — какая-то тень попыталась проскользнуть мимо него.

— Стой!

— Что происходит? — закричала Мария.

Нильс снял пистолет с предохранителя.

— Да что, черт побери, происходит?! — снова закричала Мария.

Нильс не стал ждать, а протянул руку в темноту и схватил чей-то воротник. Обладатель воротника вырвался, ударил Нильса наугад и попал ему по лицу. Мария плакала. Падая, Нильс задел ее ногу своей левой рукой. Противник взгромоздился на него, пытаясь ухватить за голову.

— Свет, включи свет! — Нильс схватил мужчину за запястье, вывернул его и попытался встать на ноги — однако получил по голове прежде, чем успел подняться.

— Позвони охране! — приказал чей-то голос, это кричал мужчина, продолжая крепко удерживать Нильса за руку.

— Ханна! Включи свет.

Нильс выкрутился из рук противника и достал наручники. Наконец-то ему удалось схватить мужчину за руку. Быстрый поворот, крик боли, и Нильс с грубой силой бросил мужчину на пол. В то же мгновение Ханна зажгла свет. Полуголый мужчина успел проползти по полу полметра, прежде чем Нильс подтащил его обратно к кровати и защелкнул наручник вокруг железной перекладины.

Только теперь Нильс обратил внимание на голую перепуганную Марию, пытавшуюся накрыться простыней.

— Что… Что это такое?

Нильс тяжело дышал, из носа на рубашку текла кровь. Взгляд его блуждал по комнате, он смотрел то на Марию, то на прикованного к кровати ловкого и почти голого мужчину лет сорока, то на его висевший на спинке стула халат, на котором был бейджик с именем и должностью: «Макс Ротштейн, главный врач», то на открытую бутылку белого вина, стоявшую на маленьком столике. Потом снова на Марию, которая не сдерживала больше слез.

— Отвечайте! — сказала она, всхлипывая. — Что здесь происходит?

— Не она, — пробормотал Нильс. — Это не она.

— Что происходит?

Нильс обессиленно показал свое полицейское удостоверение, хватая ртом воздух. Ханна отступила на шаг назад и вышла в коридор.

— Который час?

— Нильс… это просто чистое сумасшествие.

— Кто-нибудь из вас мне объяснит, в конце концов, что тут происходит? — на этот раз кричал мужчина.

Нильс поднял глаза на экран маленького телевизора, работавшего в комнате отдыха: поверх вертолетных съемок «скорой», с сиреной пробиравшейся по городу, горела надпись «прямое включение».

— Включите звук.

Врач собирался снова выругаться, но Нильс не дал ему заговорить:

— Включите звук!