Последний путь под венец

– Ну да, ну да. Вряд ли случилось такое удивительное совпадение, что один из грабителей внезапно умер за рулем от сердечного приступа или жутких угрызений совести.

Ирка немного помолчала и громко щелкнула пальцами:

– Надо Ларочку спросить, отчего он умер! Она небось уже вытянула информацию из своего любимого Лазарчука.

Я согласилась, что дружественную нам майоршу расспросить не помешает, но поленилась вылезать из-за стола.

А сразу после новостей – нам на десерт – в рекламном блоке снова показали незатейливый ролик – объявление о поисках пропавшей Милады Ульянцевой. В приступе гуманизма я пошла звонить ее родственникам и забыла про Ларочку.

Ушиб головы, поверхностная ссадина кожи, гематома, сотрясение мозга. Перелома черепа, к счастью, нет.

Голос врача доносился словно издалека, и она не все расслышала, но поняла сказанное так: ничего особо страшного, надо отлежаться, и все пройдет. Лежать Эльза Альбертовна была согласна, а вот сидеть – нет. Придя в сознание, она ужаснулась вполне реальной, как ей казалось, перспективе перекочевать с больничной койки на тюремные нары. Как она совершила такую глупость! Вломилась в чужую квартиру с отмычками! Как это называется? «Незаконное проникновение в чужое жилище»? И сколько за это дают?

Эльзе уже чудилось прикосновение к нежной коже грубой, вонючей, заскорузлой от грязи и пота тюремной робы. Она зримо видела ее – полосатую, вылинявшую, усеянную подозрительными пятнами, как видавший виды матрас. Она не просто влезла в чужую квартиру, она еще сделала это при свидетелях, попалась, как полная дура! И свидетели эти – две пугающе агрессивные тетки – надо думать, не спустят дело на тормозах.

Они сказали, что не будут заявлять в милицию, но Эльза Альбертовна им не поверила. Они заявят! Они заглянут в Петькины бумажки и так же, как сама Эльза, поймут, что это не тот случай, когда имеет смысл проявлять благородство и чтить Уголовный кодекс. И тогда незаконное проникновение переквалифицируется в попытку кражи. А за это сколько дают? Эльзу Альбертовну затошнило.

Врач что-то говорил ей о появлении рвоты, потере сознания, вялости и сонливости, но Эльза думала о другом: надо бежать! Уйти из больницы, скрыться, чтобы ее не нашли агрессивные тетки из той самой квартиры, милиция, судьи, прокуроры, тюремные надзиратели и расстрельная команда – в травмированной голове варилась дикая каша.

– Помните: после такой травмы, как у вас, пострадавший может на некоторое время прийти в сознание, а затем снова упасть в обморок! – ответив категорическим отказом на слезную просьбу отпустить ее домой, предупредил Эльзу врач.

В ее случае, к счастью, период между обмороками оказался достаточно продолжительным. Эльза успела убежать и спрятаться.

После обеда я в одностороннем порядке объявила тихий час, оставила Ирку в гостиной и улеглась в детской. Но отдохнуть мне не удалось.

Сначала в соседней комнате завопил телефон. Ирка сняла трубку. Я безрадостно прислушалась, ожидая более чем вероятного: «Ленка, подойди, это тебя!», но мое участие в процессе не потребовалось. Я просто лежала и слушала Ирку.

Голос у подруги был громкий, а беседа интересная.

– Да. Да. Да что вы?! Нет. Нет! Не знаю, – с повышением тона говорила она. – Да вот так просто, не знаю – и все! Ну, и что, что по этому адресу? По-вашему, если человек разбил голову в нашем доме, так он непременно тут и живет? По-вашему, человек не может разбить себе голову в чужом доме? Или мы не свободные люди в свободной стране?!

«Тварь ли я дрожащая или право имею?» – вспомнился мне вопрос студента, как раз разбивавшего головы.

Я встала и вышла в прихожую.

Подруга с телефоном возле уха притопывала у зеркала, корча злобные рожи своему отражению. И сама она, и ее отражение пребывали в бурном волнении и негодовании. Я отлично видела эти волны негодования, они зарождались мелкой рябью на лице, волнами пробегали по спине и затухали в колебании складок на боках.

Кряк! Ирка жестом альпиниста, безжалостно вонзающего флаг победы в седую голову покоренной вершины, воткнула телефонную трубку в гнездо зарядного устройства, повернулась ко мне – руки в бока – и спросила:

– Как тебе это нравится, а? Эта мымра Костина сбежала из больницы, а мы за нее отвечай!

– Ты вроде уже на все вопросы ответила, – я мягко похлопала подружку по вздрагивающему плечу. – Спокойствие, только спокойствие! Наша с тобой ответственность за жизнь и здоровье мымры Костиной уже исчерпана вызовом «Скорой». Не хочет она лечиться – пусть бежит куда угодно, нам-то что?

– А то, что я придумала интересный трюк, который теперь накрылся медным тазом!

– Ира, – мягко попросила я. – Давай уже закончим интересные трюки с тазами, сковородками, швабрами, вилками и блюдами?

– Про таз – это была фигура речи.

Ирка отодвинула меня от двери, прошла в детскую и вернулась с говорящей собакой.

– На самом деле я придумала трюк не с тазом, а с диктофоном. И не трюк даже, а следственный эксперимент!

– Ну-ка? – я склонила голову к плечу.