Последний Робин Гуд Европы

Отец Мода, совсем недавно бодрый старик, моментально сдал: он поседел и осунулся. Он без труда узнал того бедолагу-пацана, который когда-то решил покататься на отцовской лодке.

Андерс подошёл к нему с дежурными соболезнованиями, но тот сказал:

— Иди в дом, помяни моего мальчика!

Петерсен молча выпил налитый ему стакан, посидел немного для приличия и направился к выходу, но старик тут же остановил его:

— Андерс, останься! Нам надо поговорить.

Они присели во дворе.

— Я знаю: ты работаешь в полиции, хоть и пришёл сюда в гражданке. Мод был моложе тебя, и ты его вряд ли помнишь! — начал старик.

Андерс перебил его:

— Нет! Я его хорошо помню. Более того: он приходил ко мне год назад, и всё мне рассказал. Но я перекинул это дело в другую службу: у нас чёткое разделение полномочий. Если бы я знал, чем это обернётся!

Юлиус, заправив трубку, закурил:

— Этого никто не мог предугадать, даже я! Будь я моложе лет на двадцать, я сам нашёл бы его убийц! Не верю, что он захотел поплавать в такую погоду. И просто так утонуть Мод не мог: мы переплывали с ним на спор озёра в три раза шире, зимой, в ледяной воде. Его убили! Я прошу тебя об одном: узнай, кто этот «Седой»! Я должен успеть проклянуть его имя перед смертью, чтобы даже в Аду ему места не было! А если я умру раньше — приди на мою могилу и произнеси его имя!

— Мне будет это трудно сделать: всё «схвачено» нашими спецслужбами. Но я постараюсь!

Старик, выпустив клубок табачного дыма ему в лицо, презрительно заметил:

— Наверное, и мне когда-то следовало только «постараться». Ступай домой!

Андерс понял, что Юлиус имел в виду.

— Я это сделаю. Клянусь детьми!

* * *

Через неделю после похорон Мода Эрика вновь появилась на телеэкранах.

Чётко поставленным голосом, наверняка после многих репетиций, она огласила новое заявление:

— Бывают девушки, которым повезло: они вышли замуж за принцев или миллионеров. Мне повезло гораздо меньше: я полюбила человека, который сразу же после венца сначала стал домашним тираном, а потом и преступником. Из-за его интриг и других подлых действий я оказалась разлученной с любимой дочерью. Но его настигла кара Господня, и теперь мы можем, наконец, воссоединиться! Я требую вернуть мне мою дочь Ингу Расмуссен из заточения в этой преступной семье. На моей стороне все: и закон, и Бог, и сама Мадонна! И да восторжествует справедливость!

В стране уже давно существовал закон об охране природы: если у тебя сломался какой-то электронный аппарат, его нельзя просто так выбрасывать на помойку: надо звонить в специальную службу, которая бесплатно заберёт его для последующей утилизации.

Но на следующий день по некоторым дворам было трудно пройти: и тут, и там валялись осколки от выброшенных из окон телевизоров.

Это была реакция зрителей на эту передачу.

* * *

Судебная система страны разрешала рассматривать любое уголовное или гражданское дело не по месту проживания истца или ответчика, а там, где это решила вышестоящая инстанции, даже если обе стороны процесса обитали в сотне километров оттуда.

Не только неявка, а даже простое опоздание на заседание расценивалось как неуважение к закону.

В расчёт не принимались ни возраст или здоровье какой-либо из сторон, ни её возможность свободно передвигаться в условиях постоянного транспортного коллапса.

Подразумевалось под этим следующее: «Благосостояние жителей достигло таких высот, когда не иметь две машины на семью — простое пренебрежение к нормам современной жизни!»

В отсутствие представителей Инги заседание суда длилось пять минут.

Судьи даже не удалялись в комнату совещаний.

Облачённый в чёрную мантию коренастый старик стукнул деревянным молоточком по столу:

— Прошу всех встать! Суд постановил: «Нет ни единого из условий ограничения власти матери над своим ребёнком. Нет ни единой причины для невозвращения ребёнка в семью. Нет ни единого факта злоупотребления или использования материнской власти над несовершеннолетним. Инга Расмуссен должна быть передана матери в течение 14 дней, не ожидая постановлений других судов!»

Место вынесения окончательного решения было выбрано в посёлке, куда добраться было довольно трудно. Тем не менее, несколько особо упорных журналистов сумели попасть на заседание к самому его началу: в девять утра.

Один такой тут же подскочил к судье:

— Инга неоднократно говорила, что желает и дальше проживать с бабушкой и дедушкой! А судья Вирга Скуче — её законный опекун!

Тот невозмутимо ответил:

— Со вступлением в силу решения настоящего суда, ровно через четырнадцать дней, все её опекунские полномочия считаются более недействительными. Родственник первой линии в лице матери считается более значимым, чем родственники второй линии. Вдобавок, существует заключение экспертов: «В силу своего возраста девочка не понимает всех обстоятельств ситуации!»

— Вы неверно цитируете заключение психологов, оно звучит совершенно иначе!

— Всё! Пресс-конференция окончена!

И он величаво направился в комнату отдыха и совещаний.

* * *