Последний сейм Речи Посполитой

- Я бы принял, - засмеялся Заремба. - Да где мне, мелкой сошке, мечтать о высоком чине! - вздохнул он с неподдельной скромностью.

- Малые чины дают, а большие - берут!

- Это-то я знаю. Взять для примера хоть Цезаря, Кромвеля... Сами вывели себя в главари народа. Дивлюсь только, что у нас еще не нашлось такого хотя бы для спасения родины!

- Шляхта бы запротестовала, трибуналы объявили бы такого вне закона.

- Верно кто-то сказал, что в Польше потому только чтят господа бога, что это владыка не выборный и никак его не забаллотируешь на сейме.

- Дождем пахнет, тянет что-то у меня в икрах.

- Я думал, что подагра не трогает монашьих костей.

- Это не подагра, - кандалы мне когда-то съели мясо по самую кость, так что теперь лучше календаря предсказываю всякую перемену погоды.

- Кандалы? Это что же за странная история?

- Случился со мной в молодости такой казус: изловили меня вербовщики и продали кассельскому ландграфу. Тот меня перепродал англичанам, эти повезли меня в Америку, чтобы я за них дрался с французами. Вот и не было у бабы хлопот, купила порося... Долгая это история, дольше, чем "Отче наш", засмеялся он.

Заремба посмотрел на него с недоверием.

- Всему свету известно, что немецкие герцоги торгуют человеческим мясом, как наши вельможные паны отчизной, - проговорил немного погодя монах, и на худощавом лице его заиграли тени негодования и злобы. - Вот и мной торговали, словно вьючной скотиной. Латинская пословица говорит: "Перед силой бессилен закон". Но это пахнет признанием бессилия. Нет, против силы нужен не закон, а сила же! У того закон и право, у кого кулак сильнее. Так оно водится у просвещенных народов. Столько я изведал насилия и подлости, что не верю больше ни в закон, ни в совесть королей и магнатов. Прости меня, господи, только ты царствуешь там, у себя на небе, а здесь, на земле, дьявол барыши собирает!

- У нас лучше, чем в других странах, - у нас хоть людей еще не продают на вывоз.

- Потому что нужны шляхте для работы. А вот солдатами уже торгуют. Слыхали вы, сударь, что Забелло и Злотницкий продавали Кречетникову рядовых поштучно?

- Я считаю этот слух вымышленным и неправдоподобным.

- Не присутствовал я при этой сделке и под присягой подтвердить не сумею, но есть ли что-нибудь святое для магната? Мало ль примеров, что продают они своих жен, дочерей, родину, все, за что только могут хапнуть дукаты? Польша зиждется на разврате, Польша гибнет, Польшу воронье клюет! А как же может быть иначе, когда мужик - раб, шляхтич - дурак, а магнат, вельможа - негодяй. Ужас что творится в этой Речи Посполитой!

- Укорами зла не исправить, болезни не вылечить.

- Один только бог милосердный может нас спасти, - вздохнул с тоской монах.

- Он тоже держит сторону сильных!

- Не кощунствуйте, сударь! Франек! - прикрикнул он на кучера. - Спишь ты, сорванец, аль что! Стегни-ка кобылу по порткам, чтобы не ленилась.

- Не время уже пререкаться! - заговорил Заремба.

Но увидев, что монах уткнулся носом в молитвенник, протяжно зевнул и погрузился в дремоту.

Лес вскоре кончился. Они выехали на серые пустоши, местами поросшие можжевельником и испещренные песчаными пролысинами. Дорога спускалась полого в зеленую долину, где синели воды Немана. За ними опять поднималась холмистая местность, изрезанная глубокими оврагами, по которым струились сверкающие нити потоков.

Солнце стояло уже высоко над землей и изрядно припекало, клячонки плелись все медленнее, даже овцы останавливались от усталости, и поводырь то и дело поворачивал назад свою рогатую голову и жалобно блеял.

Но отец Серафим все время заставлял их прибавлять шагу, покрикивая:

- Живей, Франек, на том берегу отдохнем.

- А вы знаете, отче, что все перевозы на Немане обставлены казаками?

- Знаю. Для обманки-то нам и надо вернуться в Гродно Ковенским трактом. Здорово, однако, вы клюете уже носом! - заметил он, подставляя ему табакерку. - Укладывайтесь поудобнее да сосните. Я буду глядеть в оба.

Заремба не заставил себя упрашивать и через несколько минут храпел вовсю.

Проснулся уже в самом Гродно. Было уже после полудня, часы пробили четыре.

- Как это вам удалось, отче, провезти меня через кордон у заставы?

- Сказал, что везу пьяного. Офицер отнесся с почтением к такому обстоятельству.

- С вами все идет как по маслу. Спасибо вам.

Горячо пожал ему руку.

- Слушаю это с таким же удовольствием, как заяц - барабанную дробь! проговорил монах, действительно ухмыляясь от удовольствия. - С сестрицей-дубинкой не однажды мы в жизни учились разбирать по складам, так что опыт у меня достаточный. Пойду малость повыпытаю чего-нибудь, а с завтрашнего дня я опять к вашим услугам, пан поручик.

- В работе недостатка не будет. А, Сташек! Какие вести принес?

Сташек подал поручику какие-то визитные карточки и радостно встретил его.

- Все в порядке, пан поручик.

Вытянулся перед ним, как полагается, в струнку.

- "Князь Цицианов, командир гренадерского полка", "фон Блюм, капитан", - читал Заремба, не будучи в силах скрыть изумление и некоторую тревогу. - Что ж ты им сказал?

- Что ваше благородие пошли обедать. Были как раз в полдень.