Зазвенели пронзительно колокольчики, у многих богомольцев вырвался протяжный вздох, все приклонились к земле. Начался вынос даров.
Ясинский опустился на колено, придвигая одновременно Зарембе какую-то серую тетрадь.
— «Избранные места из сочинений китайского философа Гуда», — шепнул он чуть слышно.
Лишь когда стих звон колокольчиков и только орган продолжал свой торжественный гимн, Ясинский, придвинувшись еще ближе, прошептал:
— Это наш конспиративный катехизис. В приложении найдешь ключ к его пониманию и план расположения русских войск в окрестностях Гродно. Заучи его на память и уничтожь. Шпиков полным-полно на каждом шагу, неизвестно уже, кому верить. Смотри поэтому в оба. Депутатов из оппозиции избегай, за ними всегда следует бдительное око. Кривоуст Скаржинский под заботливой охраной, не может шагу сделать без ангела-хранителя. Строй из себя гуляку, ловеласа и с такими только знайся. Прежде чем подашь прошение, засвидетельствуй почтение Мошинскому; он числился когда-то помощником командира юнкеров и столько лет объедал нас, может быть, не откажет тебе в протекции.
— Я думал, что нужно раньше стукнуться к Ожаровскому, но он, говорят, уехал в Петербург.
— Сказки! Он не был вчера на балу, но торчит в Гродно. Уехал гетман Коссаковский. Предупреждаю, однако, что Ожаровский охотно пускает пыль в глаза обещаниями, но исполняет их только по приказу жены или Сиверса.
— А чем увенчались хлопоты Гаумана?
— Поступает к Дзялынскому с производством в полковники. Несколько дней назад в сейме сам король горячо защищал его, а Гославский из Сандомира перед всей палатой восхвалял его верность отечеству и храбрость.
— Я видел, как он справлялся под Заславлем. Я был с моей батареей прикомандирован к полку Мальчевского, в котором он был в то время подполковником. Видел его и под Зеленками.
— Ты проделал всю кампанию?
Заремба отдернул лацкан куртки, из-под которого сверкнул орден «За храбрость», и проговорил:
— Я получил его под Дубенкой, вместе с чином поручика.
— Не рисуйся им! — отшатнулся сердито Ясинский. — Разве ты не знаешь, что сейм запретил носить знаки отличия, полученные в эту войну?
— Я думал, что таких приказов никто не послушает.
— Конечно, — если б царица не приказала силой срывать их с каждого, кто осмелится показаться с ними на людях. Многие уже жестоко поплатились.
Заремба с тяжелым чувством отстегнул орден и спрятал в карман.
— Ты должен стараться не обращать на себя внимания, — подчеркнул еще раз Ясинский.
— Да, Гауману удалось, удастся, может быть, еще нескольким, имеющим протекцию, но останутся сотни из распущенных бригад, которые не хотят служить врагу, а Речи Посполитой не могут. Этих нам нужно привлечь.
— Я уверен, что на призыв начальника явятся все, кто остался верен отчизне. Хуже с рядовыми: тысячи их слоняются по дорогам, выпрашивая милостыню.
— Какие вы насчет их имеете планы? Мне приказано собирать их, кого удастся, и отправлять в полк Водзицкого и за австрийскую границу, а остальных расквартировать по имениям и в Варшаве. Здесь мне приказано устроить сборный пункт; в таком людном городе легче скрыть работу и сообщаться с другими.
— Торопись, однако, со своей вербовкой. За Неманом, под Тизенгаузовской корчмой, каждый день трещат барабаны, льется водка и вербовщики открыто делают свое дело. Вчера я видел даже, как человек сто казаки гнали в свой лагерь. Говорили мне, что вербуют и для прусского короля. Гродно стал ярмаркой солдатского мяса: покупает, кто хочет, и вывозит, точно откормленных баранов.
— Кто вербует в оторванных воеводствах?
— Копець и Вышковский. Скоро увидишь их тут. Как с ними сообщаться, знает Гросмани в Вильно. Есть у тебя кто-нибудь опытный для вербовки?
— Приехал капитан Качановский. Спит сейчас у меня на квартире.
— Знаю его, добрый вояка, умеет драться и знает, где раки зимуют. Заговаривает зубы и мягко стелет, не хуже, чем сам князь «Пане Коханку». Только авансы давай ему не слишком щедро, игрок он азартный и гуляка.
— Мне наказано, чтобы я давал ему под расписку и по счету на каждого человека и лошадь.
— Он самого черта сумеет вокруг пальца обкрутить. Гуляка, повеса, картежник, но и настоящая солдатская душа. Передай ему от меня привет. Да, ты не познакомился на балу с князем Цициановым?
— Впервые слышу эту фамилию.
— Все время сопровождал красавицу камергершу.
— Низкий рябой и как бы с заплесневелыми глазами? Помню.
— Тебе надо с ним познакомиться. Он почти домашний человек у камергерши.
— Нога моя никогда не переступит ее порога, — с жаром выпалил Заремба.
— Это необходимо для дела! — услышал он строгий голос.
Ужас отразился в его глазах. Через минуту, однако, он ответил с мужеством:
— Слушаюсь приказа.
— План действий получишь потом. Думаю, что при содействии камергерши ты войдешь с ним в более близкие отношения. Она твоя родственница?
— И бывшая невеста, — выдавил из себя Север, словно сгусток запекшейся крови из раны.
Ясинский понял трудность его положения, не взял, однако, назад своего приказа.