Последний штрих к портрету

– На улице дождь, так что мне не хотелось бы заставлять вас выходить из дома. Я готов приехать к вам, если вы не возражаете.

На мгновение Катя замешкалась, покосившись в сторону открытой двери в ванную комнату, где весело била вода. Он ее промедление, разумеется, заметил.

– Если вам неудобно, то можно отложить назавтра, я постараюсь заехать к вам в театр. Рестораны и кафе все закрыты, а по улице в такую погоду много не находишь, – сказал Бекетов чуть суше, чем обычно.

– Нет-нет! – воскликнула Катя. – Конечно, не надо ждать до завтра, тем более что репетиции у меня нет, и в театр я завтра не собираюсь. И, конечно, совершенно глупо бродить под дождем, тут вы правы. Поэтому приезжайте, я сейчас сброшу вам эсэмэской адрес.

– Я знаю, где вы живете.

– Да? Откуда?

– Не надо забывать, где я работаю, – он позволил себе чуть усмехнуться. – Я буду у вас минут через двадцать, Катерина.

– Да, хорошо, спасибо, – чуть растерянно сказала Катя и, отключившись, заметалась по квартире, уничтожая следы подготовки к своему расслабленному вечеру: вылила воду из ванны, смыв хлопья пены, сменила халат на джинсы и футболку, убрала в хвост распущенные волосы, критично осмотрела себя в зеркале, но краситься не стала, решив, что и так сойдет. В конце концов, у них не свидание.

Бутылка открытого вина, сыр и прочие вкусности заняли свое место на кухонном столе. Немного подумав, Катя еще быстро наделала бутербродов, полагая, что Бекетов, скорее всего, едет к ней с работы, а значит, голоден. Вообще-то в такой ситуации гостя следовало бы покормить, но «человеческой» еды в доме не было, потому что Катя старалась вечерами не есть, да и готовить ей было не для кого, а потому лень. Сыр и вино были очень подходящей едой для одинокой женщины, а для работающего мужчины к ним можно было добавить колбасу, ветчину, тосты и банку зеленых оливок. Не мишленовский ресторан, конечно, но лучше, чем ничего.

Гость действительно позвонил в дверь через двадцать минут, и Катя в очередной раз подивилась его пунктуальности. Почти за год занятий Бекетов не опоздал ни разу, что Катерине нравилось. Непунктуальности в людях она не терпела, считая ее проявлением неуважения к чужому времени.

В руках он держал коробку с пирожными, маленькими, на один укус, из очень модной и довольно дорогой кофейни, открытой перед самым Новым годом и все это лихое карантинное время работающей только навынос. Если бы Катя сама решила побаловать себя пирожными, то купила бы их именно там.

– Извините, что сваливаюсь вам как снег на голову, – сказал гость, снимая кроссовки в прихожей и вставляя ноги в предложенные тапочки. Этот момент Катя всегда ненавидела, но разрешить ходить в уличной обуви по дому все-таки не могла. Не тот у них климат. – В качестве смягчающего обстоятельства, помимо интересующей вас информации, принес еще пирожные к чаю. Чаем напоите, Катерина?

– Вы с работы, поэтому еще накормлю бутербродами, – сказала Катя, принимая коробку и показывая рукой, где кухня. – Извините, ничего более серьезного из еды нет. Зато открыто розовое вино. Будете?

– За рулем, – с показным огорчением гость развел руками. – Но вы пейте, если хотите. Меня не задевает, когда другие пьют в момент моей вынужденной трезвости.

– А она вынужденная, ваша трезвость? – уточнила Катя.

Она предпочитала во всем доходить до самой сути, а в случае с Бекетовым никак не могла взять в толк, зачем он ходит на занятия Открытого театра. На творческого человека он был непохож, на решающего психологические проблемы тоже. Может, правда, таким образом, борется с зависимостью от спиртного?

– Что? А, нет, я не алкоголик. Даже в прошлом. Выпить могу, но по поводу и исключительно когда не за рулем. А за рулем я практически постоянно, поэтому разрешаю себе выпить нечасто. Работа такая, что лучше не терять контроля.

Катя скептически ухмыльнулась. Конечно, до этого у нее никогда не было знакомых следователей, но даже в фильмах показывают, что трезвость для них обычно не норма жизни.

– Я предпочитаю не терять контроля, – он сделал ударение на слове «я», в очередной раз показывая, что может легко читать ее мысли. Кате стало неловко. – И, Катерина, уж вы, как никто другой, должны знать, насколько бывают обманчивы штампы.

Несмотря на неудобную ситуацию, ни малейшей неловкости Катя не испытывала. В обществе этого человека ей вообще было спокойно и надежно, что ли.

– Садитесь где вам нравится, – сказала она, – я сейчас налью вам чаю, а сама действительно выпью бокал вина, раз уж у меня выдался свободный вечер.

– Признаться, я не думал, что застану вас дома. Насколько я знаю, вы караулите вашу пожилую знакомую…